“Джессика Джонс” стала источником бесконечного бугурта и восторгов народа, мне же ее похмельный ритм в Таллине пошел прекрасно. Ничего не происходит? Это вы не смотрели датский артхаус. Теперь прочту комикс, он должен быть жестче, и посмотрю, как тема решена там.
“Джессика Джонс” целиком построена на паническом страхе потерять свободу. Как показывает жизнь, этот страх не является широко распространенным. Многие люди даже усердно пытаются потерять свободу и считают подобные страхи надуманными, так что я не удивлена, что основной конфликт многим не кажется достаточно острым. Как по мне, так это главный страх независимого человека ever, в ушах аж стучит кровь. Джессика вырвалась из-под контроля того, кто мог приказывать ей желать чего-то, сколь угодно ей чуждого, делать свои желания – ее желаниями. Она – супергерой, но даже это не помогло избежать контроля. Джессика освободилась, а страх остался, ведь враг в любой момент может вернуться. Ее воля, возможно, больше не будет подавлена, но страх перед самой возможностью снова потерять независимость и стать чужой игрушкой парализует сам по себе и не дает жить. Избежать этого страха можно лишь убив Килгрейва, уничтожив саму возможность повторения ситуации. Но как его убить, не став немного на него похожей? Как заставить его признать, что он сломал Джессику, тогда как он уверен в том, что все было прекрасно? Что это было весело?
Человек, заставляющий других желать чего угодно, страшен. Независимый герой, находясь под мощным чужим контролем, никогда не избежит чувства вины, потому что он не может отделить момент, когда его изнасиловали, от того, когда он сам это позволил. Если ты привык нести ответственность за все, что происходит в жизни, разве не логично думать, что потеря контроля – твоя вина? Что это ты был тем режиссером, который продумал это падение? Что это ты что-то недоделал? Что ты мог сопротивляться лучше, прыгать выше, бежать быстрее. Это не соответствует действительности, но появление такого чувства вины за то, что тебе сделал другой, логично вытекает из психики самостоятельных людей. Именно поэтому им еще страшнее. На анализе этого чувства вины построено очень многое в мире сериала “Джессики Джонс”. Отец, выставивший капризничающего сына из тачки по желанию нервного Килгрейва, постоянно спрашивает себя, за что же он так ненавидел сына. Торчок утверждает, что фотографировал Джессику сам, а не по чьему-то приказу. На это многим скучно смотреть, но вряд ли есть что-то более душераздирающее, чем хороший человек, считающий себя плохим. Плохие люди не рефлексируют так много, плохими обычно считают себя те, у кого есть совесть.
Логично так же и то, что герой хочет сам себя наказать или забыться, так как обдумывать произошедшее невозможно. Алкоголизм Джессики и желание буйного, жаркого секса, а также ее саморазрушительное пренебрежение собственной безопасностью дополняют характер. Смотрела и думала, что если бы мне повезло меньше, я бы тоже проводила вечера в обнимку с бутылкой холодного джина, беспорядочными телами и собственными иглами. Никто не нужен, нужны механизмы, приятное трение, алкогольная анестезия, но все это работает до того момента, пока кто-то не перестает быть безразличен. Именно поэтому Джессика и старается выручить чужую для нее девушку-спортсменку, совершая каскад нелепых в своей импульсивности поступков, где злость уступает место вине, а вина – снова злости. Смотреть за тем, как жженый уголь заполняет глаза Джессики, – это занятие не для любого. Это кино про пустоту, дыру в человеке.
В “Джессике Джонс” нет характерных мужских персонажей, они там сведены до уровня подружки героя. И я думаю, это должно быть очень раздражающе для мужчин. Раздражающе это было и для меня, я люблю баланс, но это было отличное упражнение в том, чтобы понять, каково это, когда чья-то роль постоянно штрихуется. Шоураннеры создали нуарный мир, где нуарный детектив – женщина, друг нуарного детектива – женщина, босс детектива – женщина, любовница босса – женщина, а единственный классический мужчина – сраная истеричка-спецназовец. Это освежающе. Собственно, “Джессика Джонс” в паре с “Агентом Картер” делают для феминизма больше, чем любые митинги.
Отдельно нужно сказать про Люка. Люк – это центр спокойствия в нервозном и черном мире Джессики, он так мало говорит, что фактически совершенен, а демонстрация его тела – мощный фансервис для женщин, который почему-то так уязвляет пацанов, словно это не они ежедневно смотрят на полураздетых телок в кино. То, что он сообщает, всегда предельно просто по контрасту с усложненными конструкциями горящего сознания Джессики, и это выглядит крайне красиво. Тело, которое ты не можешь разрезать, но которое можешь взять, уронив на постель, – что лучше подходит для эротической фантазии?
Ну и музыка, да.
Мне нравится, как скучнейшая мелодия превращается в каскад.
