“Те восхищение и страх, которые современный человек испытывает перед зеркалами, как правило, происходят от совершенно ложного представления о том, что человек, глядящийся в зеркало, получает в ответ некую объективную информацию о себе самом. В реальной жизни стоящий перед зеркалом человек не может не навязывать своему обрамленному отражению те позы и те выражения лица, которые считает для себя приемлемыми и которые при этом могут быть совсем не характерными для его обычного поведения – вместо того, чтобы попытаться отследить приметы этого обычного поведения. До объективности тут далеко: человек вовлекается в процесс суетливого сотворения постановочного портрета, по сравнению с которым даже простой и честный моментальный снимок будет куда более правдоподобным. И избавиться от этого наваждения человек не в силах, стоит ему только встретиться в зеркале глазами с самим собой. Стоя перед зеркалом, он может обманывать себя самыми разными способами, от лести до откровенного надругательства над собой – суть этого импульса не в том, чтобы полюбоваться собой, а в чистой креативности – но в любом случае человек, глядящийся в зеркало, так сказать, должен постоянно за собой присматривать. В таких обстоятельствах увидеть и оценить естественное незащищенное выражение собственного лица практически невозможно; впрочем, люди, подходящие к зеркалу, реже всего ищут именно это. (…)
Мифы появились на свет потому, что человек, пусть нехотя, вынужден был признать, что, глядя прямо в зеркало, правду увидеть и понять почти невозможно – особенно тогда, когда он пытается составить представление о том, как именно он должен выглядеть в глазах других людей, когда те на него смотрят. Наиболее очевидной причиной этой невозможности следует признать то, что в зеркальном отражении правая и левая сторона меняются местами. Знакомое каждому из нас выражение лица в зеркале, которое человек сперва тренирует, а потом привыкает к нему как к безопасной и надежной маске, со всей непреложностью есть всего лишь наша частная иллюзия: никто ее не видит кроме самого владельца, уверенного в том, что он именно такой и есть; тогда как другие люди, как чужие, так и близкие, видят в этой маске всего лишь зеркальное отражение – родинка не на той щеке, пробор с другой стороны, печальная улыбка рождается в другом уголке рта.
Для того, чтобы увидеть собственное лицо таким, каким его видят другие люди, требуются два зеркала (…) Но лицо, которое смотрит в одинарное зеркало и думает при этом, что видит одно, а на самом деле видит другое (свою противоположность, собственную тень), есть устойчивый образ тщеты человеческой – бессмысленного самообмана, веры в то, что ложь есть правда на том основании, что вместо попытки установить истину изобретается средство выдать желаемое за действительное” (Энн Холландер “Взгляд сквозь одежду”)
