Перевела интервью с Кимом Стенли Робинсоном по поводу “Лет риса и соли”. Оригинал статьи: https://www.indiebound.org/author-interviews/robinsonkimstanley
– Когда вы начинали “Годы риса и соли”, вы планировали покрыть повествованием сотни лет?
– Да, в этом и была идея – путешествовать по отличной от нашей истории, начав со смерти европейцев в 1420 и постепенно продвигаясь по временной оси к нашему времени. Это более длинный промежуток, чем обычно охватывает роман, так что пришлось постараться. Но я уже брался за более длинный промежуток в своих книгах о Марсе, так что решил, что попробовать стоит.
– Устройство романа отличается от обычной структуры западного текста. Вы прочли много переводных книг за время работы над “Годами риса и соли”?
– Ну, структура романа сходна с популярными у нас семейными сагами с участием нескольких поколений, а истории с реинкарнацией – популярный жанр в Бразилии, так что предшественники в западной литературе есть. Но да, я прочел много переводных книг – в основном, китайских романов и некоторые индийские тексты, а также несколько книг по исламскому феминизму. Все, что казалось подходящим. Одна из отличительных черт этой книги – я считал полезной любую вещь, если она меня задевала.
– Несмотря на войны в книге, которые так же ужасны или даже хуже, чем войны в нашей истории, вы казались достаточно позитивно настроенным по отношению к будущему человечества. Глядя по сторонам в нашем 21 веке, вы надеетесь, что мы тоже сделаем верный выбор?
– Да, думаю так. Я считаю, что это наилучший подход, даже если сейчас мы проходим через трудные времена. Огромная разница между бедными и богатыми, страшные экологические проблемы, – со всем этим нужно разобраться как можно быстрее, потому что нанесенный ущерб уже трудно исправить грядущим поколениям. Все, что мы сейчас делаем, очень важно. Но многие люди уже в курсе проблем и трудятся, чтобы сделать мир лучше, так что причина для надежды определенно есть.
– Как вы считаете, какие действия или эффекты окажут наибольшее влияние на будущее? (например, уменьшение уровня углекислого газа в атмосфере, улучшение уровня образования женщин в мире и т.д.)
– Усиление прав и возможностей женщин – очень важная вещь, которая незамедлительно окажет позитивный эффект совместно с укреплением женщин во власти: уменьшение рождаемости, лучшее управление землей, уменьшение насилия.
Работа с нашим экологическим следом – другое перспективное направление в США. Нужно сделать что-то с машинами, коровами, и так далее. Какая-то отдельная активность нам не поможет, нужен сдвиг в том, как мы живем, в целом.
– В “Годах риса и соли”, кажется, есть два типа жизней, которые проживают персонажи: где они являются частью массы человечества либо где они выделяются. Верите ли вы в теорию “великих людей” в истории или считаете, что человечество медленно прогрессирует как раса независимо от того, что делают отдельные личности?
– Я не верю в теорию “великих мужчин” или “великих женщин”, если вы имеете в виду, что история создается такими людьми, а остальные просто следуют за ними. Один из аспектов, которые я исследовал в романе, – то, что выделяет людей, которых позже называют “историческими деятелями”, как это происходит и действительно ли они чем-то отличаются . По большей части, я так не считаю.
Мир заполнен энергичными людьми, которые возвышаются, если история дает им шанс. Это больше результат способности оказаться в нужном месте, когда назрели изменения. В основном, история – коллективный процесс, и то, кто сыграет важную роль в нем, – результат случая. Иногда нам очень везет с человеком, оказавшимся в нужном месте, – например, с Авраамом Линкольном. В другие времена этого не происходит. Но я надеюсь, что моя книга не поддерживает взгляд на историю как на деятельность “великих людей”.
Я считаю, что есть тип характера, который заставляет людей работать в направлении лидерства, причины могут быть разными – иногда людей ведет внутренняя энергия, иногда – гнев. Но людей таких хватает, и кто из них воспользуется предоставленной возможностью – результат случайного стечения обстоятельств.
Этот вопрос можно обсуждать бесконечно.
– Ряд умных управленческих и деловых идей в “Годах соли и риса” исходит от источников, которые в нашем мире авторитетом не пользуются. Как думаете, европейцы оказали положительное или отрицательное влияние на мир за последние 500 лет?
– Ну, большое количество и того, и другого. За последние пять веков Европа в мировой истории доминировала, а это очень долго. Все эти очертания, тенденции, хорошие и плохие, известны. Но распутать нити влияний и четко сказать, что было целиком европейским, а что – просто человеческим, очень трудно или даже невозможно. Часть такого анализа я пытался проделать в книге.
– Ожидаете ли вы, что неевропейские страны будут все сильнее выходить на передний план и займут больше лидирующих ролей в будущем?
– Да я думаю, это уже происходит. Одна из важных историй нашего времени – битва постколониальных народов за автономию и достойную жизнь на фоне того, как глобализация толкает их к новому экономическому колониализму, более деликатному, но столь же контролирующему. В этом смысле китайцы – один из самых интересных случаев, а также я смотрю на Индию и Азию в целом.
– Когда вы пишете, вы пытаетесь сознательно влиять на действия тех, кто живет сейчас или на будущие поколения?
– Пожалуй, но лишь косвенно. Что я пытаюсь сделать сознательно, так это написать хороший роман. Мы получаем наши ценности от историй, которые рассказываем друг другу, так что, когда вы читаете хорошую книгу, она оказывает небольшое влияние на ваши последующие действия. В этом смысле я, конечно, пытаюсь влиять на события.
– К какой части романа было интереснее всего готовиться и писать? Вы путешествовали по миру, пока писали?
– Я вообще не путешествовал, но опирался на воспоминания о путешествиях, в которых мы с женой были в 80-х. Посетили мы не так уж много мест, но я старался, чтобы в книгу попали и локации, которые я могу описать на основе личного опыта. Самые интересные части в плане исследований – это секции о Китае, потому что я до этого знал о Китае немного, так что было очень увлекательно. На самом деле, изучать все это было здорово.
– Помимо истории Китая был ли какой-то аспект романа, который вас увлек и стал иметь большее значение для текста, чем вы изначально ожидали?
– Да, это Иран и ирокезы. И бардо (тибетское чистилище).
– Несмотря на смерть почти всех европейцев от чумы, в “Годах соли и риса” определенно есть параллели с тем, что произошло в нашем мире. Насколько много событий в мире книги сходны с тем, что произошло в реальности?
– Если вы имеете в виду события, которые происходили в точности так же, как у нас, то лишь некоторые, произошедшие еще до того, как на историю стала влиять гибель Европы. Император Хунси приказал уничтожить гигантский китайский флот, построенный его отцом, – дикое решение, в котором участвуют мои персонажи, а также все, что происходило с императором Акбаром .
После этого мир, описанный в романе, ныряет в свою собственную историю. Соответствия с тем, что было у нас, есть, но одинаковых событий больше не происходит.
– У вас был какой-то метод проверки правдоподобности предположений альтернативной истории, которые вы сделали?
– Ничего подобного! Разве это не чудесно? Единственная проверка, которую можно было бы сделать, – это проверка на то, нравится такой исход или нет. Каждый читатель может сравнить то, что описывается в романе, с собственным ощущением того, что такое история и что в ней правдоподобно. Нет никакой “правильной” альтернативной истории, потому что при одних и тех же условиях возможно множество альтернатив – как и в нашем мире, когда принимаются решения о будущем.
– А было ли что-то, о чем вам хотелось написать, но пришлось отказаться?
– Было множество таких вещей, но книга и без того длинная, так что давайте о них говорить не будем. Я сожалею, что вырезал сцену, где доктор Исмаил путешествует по Восточной Африке около нашего 1820 года, но не до конца. Сцена не работала правильно, и читатели ничего не потеряли, прочитав книгу без нее.
– Прежде вы писали тексты о будущем, они смотрели вперед и размышляли о том, что могло бы произойти. Что такого вы нашли в этой задумке, что заставило вас посмотреть в прошлое?
– Да просто идея альтернативной истории, где все европейцы умерли. Меня захватила мысль не просто прыгнуть в эквивалент 2002 года и описать изменившийся мир, а именно исследование другой истории, того, как она разыгрывалась сама по себе, чтобы мы могли стать свидетелями постепенного открытия этого нового мира, его научной революции, социального прогресса и так далее. Все эти вещи, происходящие по-другому, заставляют задуматься о том, почему они произошли именно так. Пропустив эти этапы, мы бы пропустили и самые интересные последствия начальной идеи. Так что это должен был быть исторический роман.
– Как вы думаете, можно ли строить догадки о будущем с большей точностью, чем это делал Жюль Верн 100 лет назад?
– Предугадывать будущее не очень-то возможно ни тогда, ни сейчас. Сейчас нам известно, что изменениям требуется время и социальный прогресс, равно как технические инновации, поэтому быстрые изменения за короткий период не происходят. С другой стороны, многое может измениться! Может быть, сейчас произойдет так много вещей, закладывающих тенденции будущего, что размышлять о нем будет труднее, чем когда-либо. Будущее всегда остается неизвестным и непознаваемым.
Наши фантазии на счет будущего похожи на прогноз погоды без спутниковых карт или приличных знаний о климатологии. Фантазировать можно, но это бесполезно. Но я думаю, что размышления о будущем в научной фантастике включают в себя нечто большее. Предсказания – их часть, но также в книгах есть анализ настоящего, сделанный с помощью “если- то”, что очень похоже на планирование.
– Какой вклад вы внесли в оформление книги, ведь в разных ее разделах отражаются разные культуры?
– Я использовал разные системы нумерации и внутренних разбивок, в какой-то степени отражая практики в разных культурах. Я немного критиковал изначальный проект и запретил курсив, но в целом на дизайн книги я не слишком влиял. Издательство проделало хорошую работу.
– Есть ли у вас соблазн снова написать об этих персонажах?
– Нет, совершенно нет. Это же очень длинный роман с небольшим количеством реинкарнирующих персонажей. Они свое слово сказали. Это как раз то, что делает завершение романов грустным, – персонажи умолкают. Единственное решение этой проблемы – начать новый роман, так что я создаю новую группу персонажей и пишу новую книгу.
– В книге упоминаются биографические антологии. Должны ли мы узнать какие-то из них? Например, Джеффа Раймана?
– Книга Джеффа Раймана “253” действительно существует, я ее обожаю, и рад, что вы заметили. Большинство других антологий выдуманы, кроме старых – вроде Плутарха или тибетских текстов.
– Что вы читаете сейчас?
– Читаю “Начало весны” Пенелопы Фицджеральд, очень хорошая вещь.
– Если бы вы работали в книжном магазине, то что бы поставили на полку “Продавцы рекомендуют”?
– Вообще-то я работал в книжном, но это было до появления таких полок. Сейчас я бы порекомендовал Пенелопу Фицджеральд, Патрика О’Брайана, Джойса Кэри, Сесилию Холланд, Фланна О’Брайена , дневники Вирджинии Вульф. И множество других книг.
_______
Мой сайт и книги: http://heresyhub.com/
Подкаст Heresy Hub: https://soundcloud.com/heresyhub
виртуально обнимаю