Издательство “Астрель” переводит книгу К.Дж. Паркера, одного из самых своеобразных фэнтези-авторов современности. Это псевдоним Тома Холта, издавшего книгу поэзии в 13, а затем начавшего писать юмористическое фэнтези. Параллельно он создал К.Дж.Паркера, под именем которого издавал серьезные романы, – и хранил этот секрет целых 17 лет (!), заставляя гадать, кто же это.
Это очень неординарный автор, уделяющий большое значение инженерным вопросам – ремеслу, строительству, созданию вещей (кузнечное дело, создание осадных машин, етс). Все его герои имеют плавающую мораль, но не залихватски, когда тебе это бросают в глаза, как в дарке, а очень житейски. Он берет необычные конфликты и героев, которые лежат за пределами поля зрения обычных авторов, и фокусируется на интеллекте. Если сравнивать, то он такой же своеобразный, как Джин Вулф.
Я обожаю Паркера – и обнаружила его интервью, которое он берет… сам у себя. Оно доступно только на Wayback Machine. Я не могла пройти мимо. Интервью невероятно – и тем, что писатель спрашивает себя о том, о чем хочет говорить, но другие не спрашивают, и общением между “личностями” писателя, и тем, что он рассказывает.
Интервью с К.Дж.Паркером. Разговаривал Том Холт.
Том Холт: Начнем с простого – К.Дж. Паркер не твое настоящее имя.
К.Дж.Паркер: Верно. Паркер – это псевдоним. Хотелось бы сказать, что К.Дж. – это инициалы, как у Кейтлин Джоан, писательницы, которую я уважаю, почитаю и у которой краду. Но, к сожалению, я был К.Дж.П еще во времена, когда Дж.К.Р. пила теплый латте в кафе Эдинбурга (Примечание – Роулинг много писала в кафе).
Том Холт: Откуда такая секретность? Ты не настолько известен, чтобы люди останавливали тебя на улицах.
К.Дж.Паркер: Ну, для начала мое настоящее имя, которое я ненавижу, не имеет нужного настроения. Это как Норма Джин Мортенсон – и Мэрилин Монро. Не думаю, что я смог бы писать под своим настоящим именем. Это не ощущается, как надо. Когда я пишу, я должен стать кем-то еще.
Том Холт: И все же это не только псевдоним.
К.Дж.Паркер: Я не даю интервью и не общаюсь с незнакомцами публично. Я не самый разговорчивый человек с людьми, которых не знаю. Одна из причин, по которой я хотел писать, – это то, что я никогда не умел говорить.
Том Холт: Мы-то, конечно, знаем друг друга.
К.Дж.Паркер: Ну да.
Том Холт: Для читателей – мы знакомы долгие годы, Дж.Паркер показал мне свой первый роман. Я показал его своему агенту, тот продал книгу издательству “Orbit”. Все так?
Дж.К. Паркер: Да.
Том Холт: Хорошо. В твоем первом романе “Закалка клинка” (Colours in the Steel ), первой части “Трилогии фехтовальщика”, больше всего меня поразило отсутствие злодея. Ты не пишешь плохих парней?
К.Дж.Паркер: Ну, все мои герои – довольно больная компания. Один из моих любимых читательских отзывов в сети принадлежит женщине, написавшей про “Натянутый лук”. Она сказала, что это самая страшная и тошнотворная вещь, которую она прочла в своей жизни. Соль тут в том, что поистине мерзкая вещь, которая так ее расстроила, – это поступок героя в отношении злодея.
Том Холт: А “герой” – это вообще подходящее слово для Бардаса Лордана?
К.Дж. Паркер: Еще бы! В “Закалке клинка” он очень близок к стандартному герою меча и магии. По крайней мере, по моим стандартам. У него есть представление о добре и зле. Оно-то и заставляет его творить ужасные вещи. У его брата Горгаса морального компаса нет. По его мнению, он совершил лишь один плохой поступок, когда был молод, и теперь пытается его исправить. Он искренне верит, что это возможно.
Но Бардас отличает зло от добра, не может забыть сделанное братом – и заходит очень далеко. Однако по-настоящему больная вещь в книге, причем гораздо более извращенная, чем то, что устрашило мою любимую рецензентку, – это то, что Горгас его прощает.
Том Холт: Потому что он аморален.
К.Дж.Паркер: Потому что он верит, что есть вещи важнее морали.
Том Холт: Это тема, к которой я хотел бы вернуться.
К.Дж. Паркер: Можно считать это моим пунктиком – правильное и неправильное, доброе и злое. Кстати, я взял это у тебя. В одной из своих книг ты сделал интересное замечание о Боге и Дьяволе. Если упрощать, то Дьявол работает на Бога. Дьявол – это, по сути, франчайзи, он управляет Адом с разрешения Бога и подотчетен ему, они находятся в поле одной и той же книги правил (рулбука). На самом деле, они на одной стороне.
Эта мысль со мной срезонировала. Это стоящее замечание. Я рассматриваю добро и зло как как раз такую, невероятно увлекательную и важную серую зону.
Том Холт: Дорога в ад устлана благими намерениями?
Дж.К. Паркер: Точно. Благие намерения приносят столько же вреда, как и подлинное зло, а может быть, даже больше. Благие намерения могут иметь более разрушительные последствия, ведь вряд ли вы сможете увлечь за собой тысячи людей с помощью манифеста чистого зла. Гитлер, Наполеон, Александр Великий были людьми, мечтавшими о лучшем мире. Миллионы погибли. Джон Кеннеди рисковал уничтожить человечество из-за Кубы, полностью уверенный, что поступает правильно. Джек Потрошитель же едва дотянул до двухзначного числа жертв.
Том Холт: Звучит похоже на доктрину сторон.
К.Дж.Паркер: Ну да, это из моей следующей книги.
Том Холт: “The folding knife”
К.Дж. Паркер: В основном, она о том, к чему приходит положительный персонаж, пережив ад войны. На войне нет добра и зла, есть только сторона, за которую ты воюешь. Это извращенная философия, так и задумано, но она достаточно правдоподобна, чтобы такой умный парень, как Бассано, позволил себе в нее поверить, дойдя до предела сил. Часть правды в ней тоже есть.
Многие качества, о которых мы мыслим как о добродетелях, становятся такими, только когда мы на стороне победителя. Мужество, верность, вера, настойчивость, решительность, находчивость, ум, выносливость. Немцы демонстрировали все это, сражаясь в России. Конфедераты – в Гражданской войне. Но они были не на той стороне.
Это не просто точка зрения победителей, пишущих учебники истории. Они были на неправильной стороне в том смысле, что они были на стороне Неправых. Добродетели, проявленные в поддержку или защиту зла, не могут быть добродетелями, потому что они были храбрыми и самоотверженными в убийстве хороших парней и причинении вреда.
Но дело в том, что добро и зло не абсолютны, они невероятно субъективны. Никто не знает, что такое добро и что такое зло. Никто наверняка не знает, а иначе не было бы войн повсюду. Люди понимали бы, что правильно, и в этом не было бы необходимости.
Том Холт: Это хороший повод спросить, почему ты так заинтересован в войне. Ты ведь сто раз говорил, что на 98% пацифист.
К. Дж. Паркер: Да, все так. Но при этом я изучаю войну всю жизнь. Я изучаю войну так, как врач исследует болезнь. Ну, может быть, я на 92% пацифист. Думаю, что для писателя война – это простейшая возможность создать конфликт, а конфликт – сердце любой литературы. Даже у Джейн Остин.
Том Холт: Это объясняет изучение войны, но не твою завороженность ей. Хочу отметить, что мы впервые встретились в местной кузнице, потому что оба хотели научиться ковать. Но я собирался делать петли, кочерги и прочее в том же духе, а ты хотел знать, как ковать мечи.
К.Дж.Паркер: Да, ты прав. Против петель и кочерги я ничего не имею, но сперва клинки.
Том Холт: Создание вещей занимает в твоих книгах много места. Некоторые читатели считают, что чересчур много места.
К.Дж. Паркер: Признаюсь, что люблю заниматься исследованиями. Мне нравится создавать вещи. Конкретные артефакты, как и вещи, которые раскапывают археологи, – наша самая тесная связь с людьми, жившими давно и далеко. Я считаю, что если вы хотите привлечь читателей в полностью выдуманный мир, нужно сделать его как можно более реальным.
В антикварном бизнесе говорят, что ничто не делает поделку более убедительной, чем подлинность – например, когда шурупы из 19 века используют, чтобы собрать поддельную мебель. Поэтому в моих книгах полно настоящих вещей, инструментов, мебели, одежды и оружия. И люди их изготавливают, потому что этим и занимались люди в реальном прошлом, когда не выращивали еду. И по этой же причине у меня много фермерства.
Если вы хотите писать о настоящих людях, вы должны заставить их заниматься реалистичными вещами. Это одна из причин, по которой я не использую в своих книгах магию. С магией неизбежно тяжело быть убедительным, потому что она никогда не станет реальной.
Том Холт: Упоминание об антикварном бизнесе – это не случайность. Ты торговал старыми монетами.
К.Дж.Паркер: В очень скромных масштабах. В конце 80-х – начале 90-х я рыскал по монетным ярмаркам и выставкам монет. Я покупал мелкое средневековое серебро из Европы, которое большинство дилеров не удосужилось идентифицировать, потому что это сложно, а коллекционеров таких вещей мало. Я делал идентификацию и продавал дилерам-специалистам. Обычно я платил пять долларов, а продавал за 35. Думаю, зарабатывал три-четыре доллара в час. Но это было отличное развлечение, именно оно заставило меня заинтересоваться историей.
Том Холт: А потом ты работал адвокатом.
К.Дж.Паркер: Да. “Пусть другие авторы подробно останавливаются на прегрешениях и несчастье” [“Мэнфилд Парк” Джейн Остин]
Том Холт: Понимаю, о чем ты. Единственное, что я вынес из своей работы юристом, – что ничто в человеческой природе, ничто мерзкое, подлое и ужасное никогда не сможет больше меня шокировать. Я видел все это в микрокосме, не выходя из офиса.
К.Дж.Паркер: Я, по большей части, находил эту работу скучной. Бывали периоды простоя, и я сидел за столом и читал Библию, т.к. это была единственная книга в целом здании, которую кое-как можно было почитать. У адвокатов должна быть Библия, чтобы клиенты приносили на ней клятвы.
Том Холт: Теперь я собираюсь задать вопрос, который всегда вызывает у меня желание пролить кровь спрашивающего. Откуда ты черпаешь свои идеи?
К.Дж.Паркер: Я вижу картины в воображении, которые меня интригуют, – и тогда я пытаюсь разгадать историю, которая за ними стоит. В результате у меня получается главный герой, если мне повезет, или группа персонажей.
В книгах об инженере я держал в голове образ человека, который очень хочет вернуться домой. Всеохватное, непреодолимое желание вернуться домой, но это было невозможно – и он отказывался это принять. Из такой картины я понял, что герой должен быть крайне терпеливым человеком, создателем механизмов для достижения сложной цели. Это означало, что он будет инженером.
Потом я читал о механических игрушках в Александрии, а также легенду о Веланде-кузнеце. Это придало достаточно уверенности в том, что я смогу написать книгу, так что я начал рыться в поисках второстепенных персонажей. Потом кто-то рассказал об охоте на диких кабанов в Германии, я вспомнил, что существует немало средневековых книг об охоте, – и Валенс родился, хотя я взял его лицо, так сказать, из других источников.
Том Холт: Откуда?
К.Дж.Паркер: Из очень недурного фанфика по Гарри Поттеру, на который я наткнулся в Интернете. Вообще-то тот персонаж из фанфика, который мне так понравился, превратился в другого героя, Миэля Дюкаса. А мой друг, охотник на кабанов, дал идеи по поводу его кузена Джарнака. Но эти подсказки, приходящие отовсюду, – лишь отправные точки. Персонажи развиваются только тогда, когда начинают общаться друг с другом.
ТХ: А что на счет Бассо?
КДП: Он был портретом на римской монете, императором Каракаллой. Так он, во всяком случае, начинал, ведь Бассо совсем не похож на Каракаллу. Я купил на Ebay небольшую партию ненужных римских монет.
Другим был Констанций Второй, и он подарил мне Нико, в “Пурпуре и черном” (Purple and Black). Все произошло очень легко. Как только я увидел лицо, Нико моментально сформировался. Остальные персонажи этой книги навеяны людьми, с которыми я учился. Это неизбежно, учитывая тему.
Том Холт: А что на счет “Трилогии падальщика” (The Scavenger Trilogy)?
К.Дж.Паркер: В моей голове возникла картинка – по сути та, которой я и начал книгу. Кроме того в песне Джо Бетанкура есть строчка, которую я неправильно расслышал. Я думал, там поется “оставляя след Полдарнской стали” (‘Poldarn steel’), а там на самом деле “холодная железная сталь” (cold iron steel). Когда я уточнил у Джо, что там поется, мне пришла в голову ключевая двойственность книги – бог он или нет.
Том Холт: А Бардас Лордан откуда взялся?
К.Дж.Паркер: Из старой шутки юристов: верните суд с помощью поединка, он справедливее, дешевле и менее травматичен для участников.
Горгас родился из образа Дуката в “Звездном пути”. Но не стоит раздавать героям серийные номера – это ведь только толчок, начальная искра. После я работаю над ними, как над математическими уравнениями; персонажи должны быть такими-то и такими-то, иначе они не смогут или не захотят делать то, что я для них придумал. Это как решать уравнение, где х – это персонаж.
Том Холт: Чем займешься дальше?
К.Дж.Паркер: Хочу попробовать выйти из писательской зоны комфорта, если сумею. Не слишком далеко, конечно, но достаточно, чтобы возникли проблемы. Решение проблем – вот что имеет значение. Именно это было так удачно в “Purple and black”; было здорово поэкспериментировать с другим способом структурировать книгу, но это сработает только на небольшом холсте (речь идет о повести).
В моих книгах герои всегда писали письма, ведь это способ дать персонажу иной голос помимо диалога; в письмах они могут обдумывать свои слова, быть взвешенными, и это само по себе означает, что вы можете донести до читателя то, что не получится подать на блюдечке в повествовании или диалоге. То же самое относится и к рассказу от первого лица – это то, чего я нигде кроме рассказов не делал, но хочу попробовать.
Том Холт: Я люблю книги от первого лица, но для этого нужно выбрать правильного персонажа.
К.Дж.Паркер: Возможно, это меня в прошлом и сдерживало. Мои персонажи не умеют так открыто рассказывать, они люди, которые держат все в себе. Но скоро я напишу еще одну повесть для Subterranian, и это как раз подходящая возможность. Еще я могу нарушить собственное нерушимое правило – и использовать немного магии.
ТХ: Зачем?
КДП: Чтобы усложнить себе жизнь, разумеется.
ТХ: К.Дж. Паркер, спасибо за разговор.
КДП: Не за что.
___________
Мой сайт и книги – http://heresyhub.com/
Подкаст Heresy Hub – https://soundcloud.com/heresyhub
