В этом году мне не очень везло с книгами, но кое-что интересное все же нашлось. Также мне по разным причинам не очень хотелось читать, так что вышло около 72 книг, остальные я не дочитала. Еще я как минимум четырежды увязла в ~1000-страничных книгах (три из них — русскоязычные), которые не доставили особого удовольствия, после чего стала ценить короткие книги.
Вещь, которая меня вполне искренне вштырила, — это мемуары Клауса Кински All I need is love, в оригинале вышедшие под названием «I am so wild about your strawberry mouth» (что-то в духе «Твой клубничный рот сводит меня с ума»).
Для тех, кто не в курсе: Клаус Кински — это актер крайне дикого нрава, лучше всего раскрывшийся в фильмах режиссера Вернера Херцога, где эти два упоротых нашли друг друга. Скажем, Вернер Херцог в «Фитцкарральдо» заставил полтыщи индейцев перетащить пароход через гору (в реальности), чтобы отразить свою задумку, а при съемках «Агирре» грозился пристрелить Кински, когда тот в очередной раз взбесился. Это неистовые, гигантоманские фильмы и как результат, и как процесс. У Кински, судя по всему, были большие проблемы с контролем гнева и любыми authorities и приказами вообще, что моментально заставляло его вспылить, и в книжке это отражено на все сто. Но играл он при этом очень круто.
В общем, это не книга, а какой-то праздник. Вещь прекрасная в своей отчаянной прямолинейности. Кински — редкостный ублюдок, а часть книги, похоже, выдумана, однако при этом она все равно создает освежающее, яркое впечатление полной честности. В первой части Кински пытается украсть себе еду и подсматривает в кустах за отливающими девочками, и его нищее детство выглядит как типичный дарк-фант, другая половина делится между тем, как он бесится и ругает всех режиссеров, и тем, как он трахает всех женщин подряд независимо от их возраста и габаритов. Все это лишено пошлости и предельно функционально.
Это такая яростная проза, рисующая человека, который ни в чем не знает удержу и которого ненадолго сгибает только необходимость прокормить себя, но его это только утомляет и разъяряет. Написано это очень открытым языком. Это ужасно и смешно местами (ну, в моем понимании смешного, а если вы читаете меня давно, то знаете, что я нахожу юмор, в основном, в темном фэнтези). Наслаждалась вообще, даже раздобыла в сетевой библиотеке на английском прочитать, потому что фиг найдешь.
Фантастика:
В начале года я завершала Вархаммер-марафон, он был замечательным. Дальше дела пошли не очень. Из хорошего выделю «Рыночные силы» Моргана.
Жесткий, динамичный триллер о будущем, где работники агентства, инвестирующего в конфликты, официально продают войну в развивающиеся страны. Получить должность повыше ты можешь через смертельную дуэль-гонку с коллегой, а разведка превратилась в агентство наемных убийц. Крис Фолкнер переходит в компанию «Шорн и партнеры», и инвестиционные акулы в дорогих пиджаках и с пистолетами за пазухой заставляют его доказывать, что он может занять это место. Криса кидают на колумбийское направление. Он должен выбрать, в кого инвестировать, — в диктатора, просидевшего на троне целую вечность, или в кого-то из повстанцев. «Шорн» зарабатывают, вкладывая деньги в войну, и ему придется выбрать, какая война принесет наибольшую прибыль.
Сюжет о том, как жестокая гонка капиталистической эксплуатации соблазняет человека мнимой властью, чтобы вскоре уничтожить все, что он любит, ободрать с него все человеческое и неумолимо превратить в хищника, редко надоедает. Морган — талантливый писатель, прекрасно знающий, что такое коммерческий текст, и оторваться от его книг трудно. Фантастическое допущение не выдержит критики реальностью (убийство талантливых сотрудников наносит ущерб работе ), но как метафора работает прекрасно. Мир Лондона будущего по Моргану — это ядерное расслоение на акул и нищих, подбирающих остатки у подножья башни. Его талант к нуару и отчетливо маскулинный язык, лишенный при этом половых предрассудков, заставляет получать от текста нешуточное удовольствие. «Рыночные силы», наверное, не настолько понятный текст, как «Видоизмененный углерод», однако хрестоматийное падение Криса, которое отказываешься замечать до последнего, прописано прекрасно. Что еще удалось великолепно — показать соблазн властью, не партнерством, а владением, тем, что ты завоевал страхом или силой.
«Полиция памяти» Огавы же рассказывает о мире, где периодически из людской памяти изымают разные вещи. Они просыпаются и понимают, что пропали, например, губные гармошки или фотографии. Эти объекты быстро перестают вызывать чувства, их собирают в кучу и сжигают, прощаясь с ними. Через несколько дней воспоминания о них тускнеют, а полиция памяти проверяет, чтобы никто не хранил такие предметы. Выбор каждый раз максимально странный, бессмысленный, но люди адаптируются раз за разом, хотя в их мире становится все меньше и меньше и вещей, и памяти. В какой-то момент запрещают книги, и главной героине, писательнице, приходится найти новую работу. Такие смены работ и забывание о предыдущем характерны для всех.
Героиня укрывает у себя редактора, который все помнит, но постепенно «пропадать», забываться начинают даже собственные части тела. Отказываясь от памяти, приспосабливаясь к абсурдному, люди перестают существовать. Трудно придумать более актуальную книжку. Огава, правда, как и многие японцы, совершенно не заботится о логичности сюжета, она концентрируется на ощущении. То есть это не столько фантастика, сколько осмысление роли памяти и возможности открыто о ней говорить, обсуждать любые вещи. Отказываясь от них, ты отказываешься от себя, немеешь и обессмысливаешься. Страшноватый роман — как и судьбой редактора, сидящего в подвальной келье, чтобы его не нашли, так и судьбой героини.
Нонфик:
Практически не читала нонфик, что для меня очень странно. Было ощущение, что я и так узнала о мире слишком много из реальности, что нужно остановиться. Но вот про «Эффект ореола» Розенцвейга не рассказать нельзя.
Это очень классная книга про неверную оценку успешности компаний и людские заблуждения будет интересна всем. Исследование успешности компаний — это же по факту гуманитарная наука, а не точная, т.к. нельзя провести массивные эксперименты в нужном количестве. Обычно люди просто смотрят на единичные случаи успешных компаний и превозносят их, считая, что и лидер-то у них чудесный, и корпоративная культура шикарная, и организация бизнеса эффективная, и люди сплоченные. Когда же стоимость акций ползет вниз все, что ранее превозносилось, начинает подаваться в другом свете — лидеры надменные, корпоративная культура давящая, организация сложная, люди упоротые. Это эффект ореола (стремление приписывать красивым людям хорошие качества), но в плане компаний. Когда компания успешна, другие ее характеристики получают от окружающих высокие оценки, хотя результатов можно было добиться и другим способом или в успехе играет роль другая вещь, не рассматриваемая в обзоре (например, банальный фактор удачи).
Мне очень понравилась шестая глава, где находится разъеб книг с топом «самых визионерских» или «вечно прибыльных компаний». Их авторы разговаривали с менеджерами, подверженными эффекту ореола, и брали статьи журналистов, также подверженных этому эффекту, и на основе этих некорректных , но обильных сведений атрибутировали успех всякой банальщине в духе «сильная корпоративная культура», «ориентация на клиента» и так далее. Автор посмотрел, что случилось с этими «вечными» компаниями — удавалось преуспевать из них спустя эн лет только нескольким. Что уж говорить о причинах — есть множество компаний с сильной корпоративной культурой и ориентацией на клиента, которые сгинули, как дым.
Отличная штука.
Хоррор и заодно книга года
Хорроры меня весьма поддерживали, потому что это самый литературный развлекательный жанр. Фэнтези и фантастика стремительно опрощаются, но вот в хорроре авторам приходится стараться, иначе страх не вызовешь. Самую яркую реакцию у меня вызвал сборник Эйкмана. Это просто кайф, невыносимо хорошо. Эта иррациональность Эйкмана в сочетании с великолепным литературным языком просто до исступления меня доводят.
Не получала от «Мастеров хоррора» такого удовольствия с тех пор, как перечитывала «Книги крови» Баркера, но это просто пушка. У Эйкмана очень изящный язык и склад ума хаосита одновременно.
Первый рассказ теперь входит в список любимых, называется «Мечи». В общем, молодой продажник былых времен ездит по малым городкам и, шатясь по одному из них после работы, натыкается на мелкий цирк с каруселью. Одному кататься ему кажется странным, и тут он натыкается взглядом на подвальчик, где обещают представление. В подвале неприятная напряженная атмосфера, сидит куча мужиков, на сцене скучает бледная женщина, рядом стоит корзина с мечами. По сигналу мужчины один за другим начинают подходить к ней и втыкать в женщину мечи. Кровь из нее почему-то не льется, хотя она издает странные звуки, затем они целуют ее и уходят. Пацану становится как-то неловко на это смотреть (наверное, из-за нескрываемого сексуального подтекста), и он сбегает.
Но недалеко, т.к. на следующий день встречает женщину и ведущего в кабаке. Ушлый ведущий убеждает взбудораженного парнишку дать ему денег, чтобы женщина устроила персональное представление в отеле. Так она в каком-то смысле и делает. Когда женщина приходит в номер, парень решает, что надо затащить ее в постель. Подчиняясь просьбе, она раздевается и ложится. Ползая по ней, герой пытается ее повернуть, дернув за руку — и та вдруг полностью отрывается. Пока он с этой рукой испуганно сидит в кровати, женщина, завывая, убегает по коридору прочь. Занавес.
Это прекрасно. И так примерно везде, только по-разному и здорово.
Еще одна хорошая книга — «Масло» Юзуки Осаки.
Уже в первых главах видно, что это будет неординарная штука. Это не совсем триллер, но книга очень достойная. Журналистка Рика решает разговорить сидящую в тюрьме Манако Кадзию, обвиненную в серийных убийствах стариков, с которыми она встречалась. Манако с юности потакала мужчинам, окружала их заботой и готовила изысканные блюда, но почему-то все любовники быстро умирали, отдавая ей деньги. Отдельно публику раздражало то, что эта мягкая, окладистая женщина совсем не похожа на роковую содержанку, и Рика чувствует, что откровенное интервью с преступницей продвинет ее карьеру.
Однако Манако Кадзия высокомерна и не готова разговаривать. Единственное, что ее интересует, — это еда, поэтому она начинает давать Рике задания — попробовать настоящее сливочное масло, испечь сочный кекс, найти недоступный легендарный торт, сходить во французский ресторан, куда богатые мужчины водят почти школьниц. Аппетиты Кадзии непомерны, она скучает по насыщенным вкусам. Тощая Рика, сконцентрированная на работе и умеющая приготовить разве что яичницу, втягивается в этот квест — и ее жизнь начинает пугающе меняться… Замужняя подруга Рэйко, сначала помогающая Рике разговорить убийцу, замечает, что та слишком уж попала под манипулятивное обаяние преступницы. Манако Кадзия обволакивает Рику, словно тающее сладковатое масло.
Очень хорошо написано — постепенно, интересно, захватывающе. Отдельно, мне кажется, будет интересно тем, кто умеет готовить, но я не умею, а читается великолепно. Книга была номинирована на премию Наоки и частично навеяна историей серийной отравительницы мужей Канаэ Кидзимы.
Фэнтези:
Должна сказать, когда я села в кресло и стала думать, какая книга была самой лучшей в этом году, какая доставила море удовольствие, то с удивлением поняла, что первой мне в голову пришла «Система» Мосян Тунсю, потому что я искренне радовалась, пока ее читала, что в этом году было откровенной редкостью. Итак, главный герой — любитель почитать сетевые романы про нагибаторов, но последняя прочитанная новелла «Пути гордого бессмертного демона» вызывает у него такое негодование, что во время изливания желчи в комментах парень по случайности умирает. Хуже того — обозленный читатель перерождается в мире так взбесившего его текста! В теле злого учителя, которого главный герой Ло Бинхэ после мытарств вскоре превратит в человека-полено без рук и ног! Что за кошмар!
Это ядреная пародия на ЛитРПГ про культиваторов, в которой Тунсю сделала альфа-героев трепетными геями и немного поглумилась над сообществом писателей сетевых новелл. В общем, очень базированная женщина (или мужчина). Очень смешная штука, которая во втором-третьем томе уже откровенно наддает стандартной романтики и проседает, но вначале это прямо очень весело.
Из темного фэнтези приятной находкой стал «Неведомый» Аскельд из Беларуси. На удивление годный гримдарк с мрачной атмосферой безысходности в мире, где человек — всего лишь игрушка рока, с подлинно «серыми» героями, совершающими зло от боли, и темной красотой отчаяния висельников. Из рефов — Аберкромби в более языческом мире, навеянном скандинавами. И почему-то мне второй том фэнтези Моргана вспомнился. Изданный «Черным-бело», он попал мимо основной аудитории дарка.
Всего одной ночи оказалось достаточно, чтобы замок воронов Горт пал от подлого предательства правителя людской империи. Процветающий род вырезали, замок сожгли, лишь маленький наследник кое-как избежал расправы, но и он убежал недалеко, ведь каждый слуга в момент резни взвешивает за и против безусловной верности. Магия воронов, живущая в их крови, покинула земли. На смену ей пришли империя и слепой бог, желающий смерти старому укладу и вороньим отпрыскам. Вот только украденная сила сделала жизнь правителя империи еще хуже, и даже порабощенный с помощью шантажа бывший соратник воронов не может ему помочь. Если взялся предавать, добивай всех, иначе кровавые боги вновь заговорят, а вороны выклюют твои глаза.
Я всегда переживаю за авторов таких книг. Лютый сексизм мужской аудитории и неумение читать дарк у подавляющего большинства женской аудитории эти замечательные вещи заставляет теряться между мирами. Надеюсь, Аскельд не сдастся и выпустит второй том, я прочту.
Literary fiction
Отмечу «Песнь пророка» Линча и «Отраду округлых вещей» Зетца. Написано это технично, профессионально, со знанием дела. Линч очень злободневный, Зетц — дикий и здорово работает с неожиданным, рекомендую. Зетца прочла по наводке вот этого человека.
«Песнь пророка» Линча — совершенно беспощадный роман о том, как государство давит человека в кулаке, словно мягкого мотылька. Универсальный и очень точный текст, вызывающий по этой причине агрессию у части читателей. Одновременно и сильный, и скучный, ведь конец тебе известен, он делает больно, как любое хорошее искусство.
В альтернативной Ирландии к власти, как сейчас в ряде стран ЕС, приходит авторитарная партия, дающая расширенные полномочия полиции. Очень скоро в дверь немного замотанной уходом за четырьмя детьми Айлиш стучат копы, а потом ее мужа, учителя и члена профсоюза, забирают. Дальнейшее скатывание описывается одним куском текста, без разделения на абзацы или диалоги, но с передышками на главы. Чем дальше, тем текст сильнее ускоряется, оставляя в голове мозаику ярких исторических фотографий, участником которых ты бы быть не хотел, но при этом, увы, до боли узнаваемых.
Отдельная удача «Песни пророка» в том, что Линч описывает все глазами матери, полностью погруженной в монотонный труд заботы. Он ее тяготит и в то же время засасывает, ведь у младшего режутся зубы, он измазался, старший перестает ее уважать, у дочери депрессия, опять надо приготовить еду и постирать, даже если за окном убивают друг друга. Весь этот бесконечный список дел нельзя переделать. Она сует в них голову, словно страус, отказываясь видеть, что становится все хуже и хуже, и что ничего, абсолютно ничего не закончится и не пройдет. Сестра Айлиш предлагает ей бежать, и та уже знает, что ее муж мертв, но ведь есть дом, больной отец, дети, всегда находится отговорка. В книге есть момент скорбного озарения, и он лучше всего описывается как контузия из фильмов с крупным планом лица, когда звенящий звук заставляет мир остановиться. Судьба среднего сына заставила меня вспомнить репортаж про поведение полиции, цитату из которого я помню до сих пор, — «он ударил меня током, а потом дал мандаринку». Бейли становится жертвой вполне понятного нежелания матери видеть худшее. Сильная и литературно, и по замыслу работа, так что Букер тут неудивителен.
«Отраду круглых вещей» Зетца прочла залпом, это было прямо здорово. Сборник странных рассказов, исследующих неудобное, заставляющих неуютно, но любопытно ерзать. Во всех развитие неожиданное, а язык адекватен задаче.
Уже в первом рассказе чувак улетает в командировку, возвращается раньше нужного, чтобы… обнаружить, что жена дома устроила лазарет из бомжей, потому что вот такая у нее секретная потребность. Называется «Южная полевая лазаретная». В другом рассказе «Сузи» пацан по приколу решает написать на стенке туалета, где оставляют сообщения в духе «Отсосу. Мэри» свой телефон, подписавшись Сузи. И попадает в непонятное лиминальное пространство — ему начинают звонить мужчины, а он из озорства изображает юного сына проститутки, которого та закрывает в комнате. Дальше образ начинает жить своей жизнью, герой дрейфует между страхом и дурацким каверзным любопытством, и ты постоянно ожидаешь худшего. Но Зетц вот буквально тебя проводит по самому краю бездны, не давая туда упасть. Может показаться, что это жестко, но нет, интонация там совершенно иная, можете прочитать.
Но венец всего сборника — это два рассказа «Выдра-выдра-выдра» и «Волшебник». В первом мужчина знакомится со слепой женщиной, она ему нравится, он приходит к ней в гости выпить чая — и видит надписи в прихожей прямо на стене в духе «ШЛЮХА СРАНАЯ». И дальше там обыгрывается неудобство — ему неловко ей об этом сказать, но романтически держаться за руки в комнате, где с каждой стены на тебя смотрят злые ругательства, сложно. И ты постоянно ждешь какого-то прямо ужаса, но рассказ туда никогда не заворачивает, он тебя просто дразнит. Мне особенно понравилось, как герой потом начинает замечать разные злые надписи везде и даже консультируется с уборщиком, кто мог это написать. Очень круто. В «Волшебнике» же женщина считает, что секс рядом с ее полностью парализованным сыном-овощем вернет тому ощущения (хотя напрямую этого не говорит) и пытается убедить парня-проститутку. И это микс между безумием и жизненностью, который создает сказочное пространство, но кривое, абсурдное. В общем, Зетц хорош. Получил премию Бюхнера, которую Гюнтеру Грассу и Элинек вручали.
Еще отмечу очень недурную Мельчор, у нее отличный язык, но это старое-доброе ультранасилие, не для всех.
Русскоязычная проза
Из русскоязычной прозы я бы выделила Демишкевич как свежий и дерзкий голос и «Табию 32» Конакова как лучшую безделушку, написанную быстро и на кураже:
«Раз мальчишка, два мальчишка» Демишкевич — яркая и любопытная попытка рассказать о войне, но с помощью почти сорокинской сказки. Андрею всего тринадцать, мачехе он не нравится, поэтому после неудач с математикой она отправляет его на войну. Кажется, что его должны отправить обратно, но в автобусе, который увозит его в чисто поле, есть и умственно отсталый, и туберкулезник, и безногий, и даже два говорящих мертвеца. Все они прорисованы схематично, словно герои фольклорной истории. Их оставляют наедине друг с другом в море раскладушек, а чтобы не помереть с голоду, они выполняют приказ — рассказывают начальству по рации сказки про войну. Кроме раскладушек и подступающего к ним леса вокруг ничего нет, задачи неясны, а начальство любит кровожадные сказки. Вскоре Андрей узнает, что в лесу бродит чудовище, забривающее пацанов и забирающее душу вместе с волосами.
Единственный минус истории — чрезмерная простота текста, этот сюжет нуждается в более ярком языке, однако все равно вещь интересная. Это довольно прямой рассказ об инициации подлостью и абсурдом, происходящей с мужчинами на войне, а заодно Демишкевич обрабатывает всеми узнаваемые, но запретные образы вроде появляющегося ниоткуда унитаза или алого ногтя мертвой женщины из сказки внутри сказки. Текст на фоне общей запуганности авторов выглядит как зажженный в темноте факел.
«Там мое королевство» — тоже лаконичная и крутая вещь. Мне особенно нравится, как Демишкевич здорово работает с формой повести, не растекается на бесконечную воду, все успевает сделать на малом объеме.
«Табия тридцать два» не то, чтобы поразительно хороша, но она написана на одном дыхании, и это ощущается. Конаков послушал идиотские прения в сети о том, как Достоевский и Пушкин делают из россиян имперцев, — и предложил взамен литературе шахматную культуру. Изолированная Россия наказана как агрессор, а внутри страны произошла трансформация — вместо русской литературы в школах преподают труды великих русских шахматистов, чтобы изжить хтонь, все угарают по шахматам, и за прошедшие 50 лет сам язык изменился — поменялись на более шахматные фразеологизмы и сравнения, а ученые без конца анализируют разные подходы. При отсутствии компьютеров и полной изоляции от внешнего мира изучать есть, что.
Молодой парнишка Кирилл из Новосиба решает написать диссер на тему Берлинской стены (Берлинской защиты) и Крамника — и его вызывает к себе отвечавший за трансформацию культуры министр, и вскоре его веселая жизнь заполняется тайнами. Написанная простецки и порой раздражающе, работа все равно замечательная. Герой проходит обычный путь от оптимиста-идеалиста до человека, заинтересовавшегося извращением (шахматы 960 ) ради поиска истины, чтобы открыть печальную правду — кажется, в ходе реформ министры заменили одну мертвечину (культуру помещиков) на другую, ведь шахматы исчерпывают сами себя, чего еще не знают сидящие без нейросетей россияне.
Книга одновременно издевательская и очень теплая, а бесконечные дурацкие шутки на тему шахмат, цитаты из шахматистов и всякие веселые допущения очень развлекают. Все допущения легко развалить, но не хочется, потому что книга оставляет ощущение легкости, задорного эксперимента. Отдельно меня подкупила его игра с языком, о чем Конаков так увлекательно рассказал в интервью, что это и заставило меня немедленно прочитать.
Разочарование года.
Ну, это без вопросов «2666» Боланьо. Потраченное на него время вспоминаю с печалью. Без контекста можно задуматься, зачем человек, объективно умеющий писать, делает все это с собой и окружающими. С контекстом становится понятно, что Боланьо в юности был участником «инфрареалистов», которые планировали пугать литературный истеблишмент, а также саботировали презентации и награждения писателей, прислуживавших диктатуре. Учитывая, что основным продуктом латиноамериканской литературы был магический реализм, Боланьо хотел противопоставить ему инфрареализм, гнездящийся в неуверенности и ужасах жизни, что нам сейчас должно быть понятно. Странность в том, что его прозаический «инфрареализм» — это темный магический реализм, т.е. он буквально оказывается во всех ловушках разом — как левак пишет буржуазные тексты, а протестуя против сладких сказок, делает темные сказки.
«2666» состоит из пяти частей. В первой четыре исследователя творчества малоизвестного и таинственного писателя Арчимбольди знакомятся и едут его разыскивать в Мексику. По ходу дела они заводят отношения друг с другом. Арчимбольди они не находят. Это скучный буржуазный роман, хотя Боланьо как бы подтрунивает над такими текстами. Во второй части Боланьо, обостряя, рефлексирует над собственной жизнью изгнанника и иммигранта. Преподаватель философии Амальфитано постепенно сходит с ума на чужбине, живя с дочерью Росой, которую бросила мать, отправившаяся в биполярный поход за выдуманной влюбленностью. Эта часть не лишена изящества и сновидческого безумия.
Третья часть, пожалуй, забавна, в ней черный журналист едет в Санта-Терезу, чтобы написать про боксерский поединок, а вместо этого находит сюжет о массовом убийстве женщин, которым оказывается сложно заинтересовать. Выступление чувака из «Черных пантер» — это хорошо. Четвертая часть — это бомбардировка детальными описаниями убитых и изнасилованных женщин (есть прототип, где убийцы не были наказаны), между которыми развивается пунктирное расследование, не приводящее никуда. Сами полицейские рассказывают устрашающие сексистские анекдоты, женщин продолжают убивать. Это было бы сильно, если бы параллельно сам Боланьо не воспринимал каждую женщину-персонажа в своем тексте как повод либо дать ей отыграть странненькую, либо заняться сексом (либо оба сразу), что не дает посылу развиться.
Пятая часть — это рассказ о том, как появился Арчимбольди и что он за человек. Все это, разумеется, снабжено речами о смысле литературы, греческих трагедиях, отступлениями, которые любят филологи, и мелькающими персонажами от русских и румынов до мексиканских бандитов. Боланьо ерничает, но все это не находит моего отклика. Впрочем, чего еще ожидать от человека, написавшего целую энциклопедию вымышленных правых писателей («посредственностей, снобов, оппортунистов и преступников»). Ему явно было не лень.
У Боланьо есть стиль, но как целое текст вызывает откровенное раздражение. От количества персонажей хочется кидать книгу об стену. Если же говорить об «отображении дегенерации 20 века», то у нас сейчас есть своя дома.
Странности года
Читала непривычно много русскоязычного фикшна, чтобы посмотреть, что происходит на рынке. Мне хотелось поддержать авторов, которых мало читают, но далеко не все находки были хороши. Часть этих книг даже не попала в общий список, потому что я их не дочитала. И я думаю, что второй пункт — одна из многих причин, по которым я категорически недовольна прошедшим годом. Гуманитарная миссия — это здорово, но не тогда, когда это начинает вредить собственным интересам. В 2025 буду лечиться космофантом и нуарами.
Ради любопытства решила посмотреть на статистику. В этом году я прочла 21 фикшн-книгу русскоязычных авторов из общих 70 или 72. Эта ситуация для меня ненормальна сразу с двух сторон — во-первых, я читала слишком мало, во-вторых, было слишком много русскоязычных книг, а значит — и отборного говна. Когда читаешь переводные фантастические хиты, философию или нонфик, с действительно низким уровнем прозы сталкиваешься редко, т.к. перевод сам по себе говорит о том, что книга прошла достаточно серьезный отбор — сначала обычный редакторский, потом попала на премию, потом ее решили перевести плюс часто книга отлежалась и стало очевидно, хот или нот. Т.е. четыре уровня защиты вместо одного. Это не значит, что переводная книга не может быть отстоем, да и перевод может сделать с первоисточником страшное, но вероятность наткнуться на что-то совсем ужасное несколько ниже.
Решила посмотреть, сколько я читала русскоязычного фикшна до этого, и статистика есть:
Как видно, результат этого года для меня неестественен и в плане количества прочитанного, и в плане доли русскоязычного фикшна, и в плане маленького количества нуаров.
Полный список доступен ниже. Жирным выделены в хорошем смысле выделяющиеся книги, хотя это не значит, что все остальное было плохим.
Literary fiction:
«Песнь пророка» Линч
«Райское место» Мельчор (+)
«2666» Роберто Боланьо (-)
«Дитя бога» Маккарти
«Отрада круглых вещей» Клеменс Зетц
Триллеры / хоррор
«Пойма» Лансдейл
«Счастливая земля» Лукаш Орбитовский
«Книги крови 2» Клайв Баркер
«Холодная рука в моей руке» Эйкман
Yellowface Куанг (eng)
Ю Несбе «Kuća noći» (сербский)
Ю Несбе «Ревность и другие истории»
«Масло» Юзуки Асако
«Мое сердце — безопила» Грэм Джонс (прямо феерически плохо)
«Дьявол приведет тебя домой» Габино Иглесиас (+)
«Холодные песни» Костюкевич
«Дети в гараже моего папы» Анастасия Максимова (+)
«Лес» Тюльбашева
«Безмолвное чтение» Priest
Фэнтези:
«Миракли» Славко Яневский
«Система» Мосян Тунсю
«Меч ангелов» Яцек Пекара (+)
«Мордью» Алекс Феби (+)
«Заступа» Иван Белов (+)
«Неведомый» Анна Аскельд
«Убить некроманта» Далин
«Время созидать» Ирина Кварталова
«Утопленница» Кейтлин Р. Кирнан
«Стеклянный трон» Сара Маас
«Корона полуночи» Сара Маас
«Синий шепот» Цзюлу Фэйсян
Фантастика:
«Полый человек» Дэн Симмонс
«Подводная библиотека» Юми Канэко
«Рэйвенор» Дэн Абнетт (перечитано)
«Пария» Дэн Абнетт (перечитано)
«Покаянница» Дэн Абнетт (перечитано)
«Рыночные силы» Ричард Морган
«Боевые девчонки» Онибучи
«Полиция памяти» Йоко Огавы
Магазин чудес «Намия» Кэйго Хигасино
«Табия 32» Конаков
«Кадавры» Поляринов (+)
«Функция:вы» Юлия Домна
«Девочка со спичками» Екатерина Тюхай
«Волков-блюз» Сафин
«Кровные узы» Крис Райт
Рукопись:
«Тенгу» Мария Вой (+)
Нонфик:
«Эффект ореола» Розенцвейг
«Общество усталости. Негативный опыт в эпоху чрезмерного позитива» Хан Бён-Чхоль
«Кто владеет будущим» Джейсон Ланье
«Unveiled» Yasmine Mohammed (eng)
«Создаем интерактивные истории. Творческий процесс на примере визуальных новелл» Адрианова
«Три года в аду» Таня Щукина
«Русские проблемы в английской речи» Линн Висон
«Как победить прокрастинацию» Нади ди Анджелис
«Год в поисках Ва» Карин Мюллер
«An AI author journal: from 0 to 70 000 in 14 days» Rachelle Ayala (eng)
Мемуары
«Колыбельная по Мариуполю» Александра Крашевская
All i need is love Klaus Kinski (eng)
Современная русскоязычная проза:
Егана Джаббарова «Руки женщин моей семьи были не для письма» (+)
Света Лукьянова «Я ничего плохого не делаю»
Давыдов «Спрингфилд»
Анастасия Демишкевич «Там мое королевство»
Анастасия Демишкевич «Раз мальчишка, два мальчишка»
Саша Степанова «Не говори маме»
Мария Степанова «Фокус»
Романтика:
«Это закончится на нас» Колин Хувер
«Что случилось этим летом» Тесса Бейли
«Твое сердце будет разбито» Анна Джейн
Манхва/комиксы
«До встречи, мой король»
«Монологи фармацевта»
«Единственный конец злодейки — смерть»
«Судья Ли Хан Ён»
«Дьявол хочет объятий»
Предыдущие годы:
2023 — https://mor.yasher.net/2024/01/02/knigi-2023/
2022 — https://mor.yasher.net/2023/01/04/knigi-2022/
2021 — https://mor.yasher.net/2022/01/01/knigi-2021/
2020 — https://mor.yasher.net/2021/01/01/knigi-2020/
2019 — https://mor.yasher.net/2020/01/06/knigi-2019/
2018 — https://mor.yasher.net/2019/02/04/knigi-2018/
2017 — https://mor.yasher.net/2018/01/06/knigi-2017/
