Татьяна Шорохова и Мария Кувшинова против “ДАУ”

Решила написать про ситуацию Татьяны Шороховой и Марии Кувшиновой, критиковавших “ДАУ”, потому что вижу много недопонимания.

Что случилось?

Хржановский,  более 10 лет занимавшийся проектом “Дау”, первоначально основанном на сценарии Сорокина про Ландау,  показал небольшой кусок материала на Берлинале.  Выяснилось следующее: получив деньги на проект, Хржановский быстро отбросил единый сценарий и перешел от экранизации жизни физика к бессюжетному гибриду реконструкции СССР и Стэнфордского тюремного эксперимента. Результат его труда – длинное реалити-шоу с элементами фикшна в любовно подобранных советских декорациях, причем ряд происшествий на съемочной площадке нарушал закон или специально создавались условия для вспышек насилия. Алкоголь являлся катализатором части ситуаций, многие сцены сняты с изрядно пьяными людьми, множество участников – не актеры.

За прошедшие за время съемок годы общественная мораль изменилась. В результате ряд сцен восторга у публики не вызвал. Например, сцены, в которых неоднократно осужденный нацист Тесак отрезает голову живой свинье посередине комнаты, момент, где бывший тюремщик угрожает запихнуть бутылку в перепуганную голую женщину (или это происходит),  где плачут неизвестно откуда взятые младенцы или бывший агент Курентзиса Алексей Трифонов пытается заняться сексом с еле шевелящимся женским телом, говорящим “Нет”.  При таком контексте отдельно доставляет факт привлечения детей из детского дома для съемок.

“Во время сьёмок Марцинкевич с приятелями избил и унизил американского художника Эндрю Ондрежака, ассистента Марины Абрамович, исполнявшего роль психолога. Мы связались с Эндрю, но тот отказался разговаривать, поскольку «до сих пор слишком травмирован этим опытом».(статья)

Несмотря на все это, масштаб проекта и связи режиссера способствовали включению “Дау” в конкурсную программу “Берлинале”.  Татьяна Шорохова и еще несколько людей написали открытое письмо с вопросами, считают ли члены жюри этичным включать фильм, содержащий подобное, в свою программу.  В весьма коротком тексте основных вопроса было два:

  • могут ли члены жюри представить, что подобного рода проект снимается сейчас в странах первого мира – в Германии, Франции, Англии?
  • нет ли этической проблемы в том, чтобы включать фильм с несимулированным сексом и насилием между людьми, находящимися в состоянии алкогольного опьянения?

Эстетические достоинства “Дау” не обсуждались. Письмо подписали Татьяна Шорохова, Марина Латышева, Ксения Реутова, Дмитрий Барченков и Тамара Ходова. Обратите внимание, что Мария Кувшинова не значится среди подписавших письмо, текст не содержит требований что-то запретить, а среди подписантов один мужчина.

После публикации письма-поста на сайте “Кимкибабадук” мир отечественной кинокритики, включая весьма уважаемых прежде людей,  показал себя с неожиданной стороны. Оказалось, что задавать вопросы запрещено. Критики закричали, что Шорохова и Кувшинова (?) написали проклятый донос, что они ничтожества в мире кино, что феминистический партком хочет запретить снимать фильмы. Из-за использованной лексики поневоле подумаешь, что “десоветизация”, о которой любит говорить Хржановский, необходима.

Сорокалетние женщины узнали, что они  – “фюрер”, ничтожные “зассыхи”, бесталанные завистницы и фашисты.  Реакция мало того, что оказалась несоразмерна сделанному, так еще и представила известных интеллигентов вроде Плахова, Долина, Сапрыкина, Любови Аркус, Льва Лурье и т.д. как людей, которые отказывают двум женщинам в праве 1) иметь мнение, 2) работать в киноиндустрии, 3) заниматься критикой, 4) жить из-за вопроса  “этичен ли проект?”.

Любопытно. Однако задача кинокритика-профессионала сегодня заключается не только в трактовке и анализе произведения искусства, но и в знании того, как произведение было сделано, и даже в вынесении ему конкретной оценки в разных плоскостях. Кинокритика сейчас стала народной и весьма смелой.

Происходящее было бы малоинтересно, если бы травля с текстов не перенеслась на жизнь. Кувшинову и Шорохову оскорбляют, имеющие вес люди призывают инвесторов лишить “Кимкибабадук” финансирования за правдивую демонстрацию сомнительных кусков “Дау” и простые вопросы. При этом факт правонарушений и психологического давления отмечен не только журналистами Le Monde. От людей изнутри “ДАУ” поступает все больше свидетельств.   И Шорохова, и не подписывавшая письмо, но крайне негативно относящаяся к “Дау” Кувшинова обсуждают факты.

Кто такие Татьяна Шорохова и Мария Кувшинова?

Несмотря на эпитеты “невежественных дилетантов” и “злобных феминисток”,  которыми их внезапно наградили коллеги,  обе женщины – признанные профессионалы.

Татьяна Шорохова

Татьяна Шорохова –  человек из кинокритики времен развитого веба. Она пришла в кино, будучи взрослой, по сильной любви.  Шорохова проработала в одном только “Кинопоиске” 11 лет (старший редактор, корреспондент) и объездила полмира, освещая кинофестивали и детали организации кинопроцесса.  О стороне, связанной с организацией, бюджетированием фильмов и фестивалей, о бокс-офисе и бизнесе кино она знает многое – Шорохова занималась и закупками фильмов в том числе. Ее залихватский жж-журнал zlobuster еще лет десять назад читали многие кинофанаты, а многочисленные интересные сайд-проекты неизбито рассказывали о культуре и собирали вместе неожиданных авторов. Бизнес-часть кинопроцесса – ее конек.

Писала Шорохова и для целого спектра изданий как аналитик и рецензент – для Forbes , “Киноафиши”,  “Настоящего кино”, “Кинопоиска” и проч.

Мария Кувшинова

Мария Кувшинова – известный кинокритик и редактор “старой школы”.  Она успешно издала книги про Балабанова, Миндадзе, “Кино как визуальный код” и работала для стольких журналов и порталов в диапазоне от “Искусства кино” и “Сеанса” до “Афиши”, что устанешь перечислять.  Во время моего увлечения кино она была одной из двух или трех женщин-критиков, чьи имена активно звучали.

Помимо написания статей Мария активно работала редактором, участвовала  в мероприятиях на кино-темы. “В 2007 году — заместитель главного редактора русской версии журнала Empire. С 2005 по 2012 год работала на разных должностях в журнале InStyle. С 2009 по 2012 год — шеф-редактор раздела «Кино» на портале OpenSpace.ru (сейчас Colta.ru). В 2012 году — заместитель главного редактора W-O-S.ru. В 2013 году — редактор журнала «Афиша» и раздела «Кино» на сайте Afisha.ru. В конце 2013 года переехала из Москвы в Санкт-Петербург и до 2015 года занимала должность заместителя главного редактора журнала «Сеанс». ” Общий ее опыт в кинокритике – в районе 20 лет.

Это люди с большим опытом и независимым мнением относительно кинопроцесса. Очевидно, что у них есть полное право высказываться о фильмах или задавать любые вопросы на этот счет. Вот интересное интервью с ними обеими – линк.

Что там с Хржановским?

Начнем с простого:  “Дау” – это не фильм. Он ближе к изрядно затянувшемуся перфомансу.

Это длинный антропологический/психологический эксперимент,  гибрид документального кино и минимально срежиссированного реалити-шоу в советских декорациях. Переодетые люди бродят, пьют, занимаются сексом,  разговаривают – по сценарию и без. У “ДАУ” хороший оператор,  однако плохой звук и отсутствует сквозная история.   Из 700 часов материала смонтирован набор фильмов, я видела 5.

По словам Сорокина, Хржановского интересуют реконструкции и опыты над людьми, оттого возникает и Тесак, и умственно отсталые, и младенцы, и прочее биоразнообразие. Например, для премьеры “Дау” режиссер хотел заново построить кусок Берлинской стены, чем привел в ужас старых немцев, а его идеи для музея “Бабий Яр”, рассказывающего про трагедию, по сути связаны с устраиванием посетителю мини-Холокоста  с участием любимых им эксперимента Милгрэма и Стэнфордского тюремного эксперимента. Ему нравится строить декорации и населять их персонажами, как в известном меме:

В троллинге Хржановский определенно преуспел, но это та его стадия, когда человек от успешного маркетинга переходит к социопатии. Ему нравится управлять другими людьми, и кто я, чтобы его в этом упрекать, но зона его интересов очень узка. На 49-ой минуте интервью он восхищен, как игровое предательство уничтожило отношения людей. Изменение человеческого поведения в игровых условиях и возможность им управлять его и влечет. Истории в “ДАУ” есть, а вот кино –  глубоко второстепенно.

В фильмографии Хржановского два фильма – “4”, на который он потратил 4 года,  тоже отбросив сценарий, и безразмерный “Дау”, поэтому когда идет апелляция к его гениальности,  это неубедительный аргумент.  В интервью заметно, что концепция проекта меняется у него очень быстро: сначала была идея о теории счастья, потом про жизнь Ландау, потом про что-то еще, но в конце у Хржановского всегда получается Стэнфордский эксперимент. Ну вот так само выходит.

Что говорит он сам? Процесс важнее результата. Послушайте это интервью с 37:00, где Хржановский рассказывает о смысле проекта. Он постоянно теряет нить и перескакивает между темами. Иногда сказанное им в интервью  – набор слов, однако он говорит это очень уверенно и эмоционально – и люди кивают.  На отметке в 1:00:00 он сообщает, что никакого смысла в его проекте нет, он просто “активирует какие-то силы в людях”. Чтобы активировать силы, Хржановскому приходится постараться, подключая бывшего следователя и приятелей Тесака, а затем смешивая их с актерами, знакомыми, аутистами и женщинами трудной судьбы.

Концептуальные отличия “Дау” от “Дома 2”, где тоже 700 часов найдется, не так велики. Мне кажется, кто-то просто обязан намонтировать из “Дома 2” “Дегенерации” или “Теорию струн”.  Больше всего “Дау” похож на видео сообществ про вписки, только эстетизированный советскими вещами. Нужно ли его смотреть лично вам?  Я причин не вижу, потому что как кино “Дау” работает плохо. Но, с другой стороны, для ветерана просмотра артхауса он нормален.

Посмотрим, что говорит про проект Сорокин. Такой эксперт как автор “Сердец четырех” и “Голубого сала” врать не станет:

  “…На каком-то этапе я перестал понимать, что он, собственно, хочет. Спросил: Илья, объясните, что вы хотите? Он ответил: я хочу, чтобы там было вот, ну это, как бы… вообще ВСЁ! Тогда я сказал: Илья, это не ко мне. ВСЁ — я не могу. На том и расстались. (…)

Он нашел деньги, запустился с проектом, построил институт в Харькове, как-то позвонил, рассказал о грандиозности замысла, перечислил известных людей, готовых у него сняться, предлагал и мне в этом поучаствовать. Я честно ответил, что наряжаться в одежду сталинских времен и играть в Совок не буду, я пожил в нем и описал его, этого достаточно. Иногда мы виделись где-то, Илья рассказывал, что творится в «институте». Собственно, его интересовала только человеческая ситуация там: кто из известных людей приехал, как там живут, пьют и едят, какой внутренний распорядок, кто ушел со скандалом, кто впал в истерику, у кого с кем роман, и т. д. О кино речь как бы не очень шла. Потом я узнал, что все уже отснято на десятки камер, «институт» разрушили. Илья надолго замолчал. Мы увиделись в Лондоне, он поведал, что идет сложный монтаж, что все монтажеры во время работы изолированы в отдельных кабинетах, общаться между собой не имеют права, это строго контролируется, ключи от кабинетов Илья носит с собой. Я предложил ему снять и фильм о поведении монтажеров, но он не услышал.

Сидя в пустом зале, задал себе вопрос: от чего я должен здесь получать удовольствие? Постсовки играют в Совок. Играют по-разному: серьезно и не очень. Это перформанс, а не кино. У Германа в «Хрусталеве» и «Лапшине» был настоящий Совок, не игрушечный. И это было кино. Здесь же совсем другая задача, скорее из области современного искусства. Я это понял и оценил. Хватило полутора часов.”

Из интервью Хржановского кажется, что его единственный метод “борьбы с тяжелым прошлым” – это дотошная реконструкция.  По этой логике, чтобы осмыслить ужас расстрела, надо его повторить (или хотя бы реконструировать близко к реальности).  Чтобы понять, как долго люди готовы в это играть, не нужно тратить миллионы евро и одевать людей в советские подштанники, достаточно изучить историю. В Северной Корее, например, такое же закрытое шоу продолжается десятилетиями. =)

А откуда деньги?

Активность Хржановского не  была бы так волнующа, если бы не ее масштаб. Откуда  деньги? Многим блестящим режиссерам приходилось упрашивать Мединского, чтобы он дал им пару миллионов рублей.  Много вы знаете талантливых парней, которые могли бы для съемок получить бюджет, чтобы выстраивать институт, а потом его громить?

Сначала, среагировав на тему (жизнь физика Ландау),  деньги на съемки выделили французский канал Arte, голландский фонд Хуберта Балса, министерства культуры России и Украины (большая часть съемок прошла в Харькове, где и работал Ландау до войны) (источник).  По сути Хржановский обманул этих инвесторов, и Минкульт, например,  востребовал деньги назад.

Когда начальное финансирование закончилось,  Хржановский  нашел еще. “Кроме денег европейских институций (около 6 млн евро), в исходном бюджете «Дау» были средства продюсера Филиппа Бобера. Вскоре долю Бобера выкупил российский олигарх Сергей Адоньев. С этого момента бюджет фильма стал непрозрачным и почти бесконечным.”  (источник) В wiki упоминают цифру 25 млн евро, однако рядовым участникам зарплату выплачивали неохотно.

Сергей Адоньев – колоритная фигура, он совладелец Yota Devices и, например, спонсор президентской компании Собчак. Он нередко выделяет деньги на искусство – поддерживает театры,  переводит средства газетам. Неизвестно, знал ли он, что творилось на площадке Хржановского.  Деньгами Адоньева объясняется массированная защита “ДАУ” со стороны Собчак и инстадив,  что выглядит поистине комично.

Хржановский тоже не простой парень с улицы,  у него отличные связи.  Сам он сын режиссера, его последняя жена Светлана Марич – замглавы аукционного дома PHILLIPS, т.е. о продаже современного искусства должна знать очень хорошо, не говоря уже о полезных знакомствах.  Его интервью переполнено перечислением имен “нужных людей”. О раннем детстве:

В доме Ермолинских-Луговских любили праздновать всякие праздники, — именины и дни рождения, там собиралась замечательная компания: Натан Эйдельман, Сергей Юрский, Людмила Петрушевская, Анатолий Эфрос и Наталья Крымова, Даниил Данин, Леонид Лиходеев, Борис Жутовский, Валентин Берестов, Людмила Голубкина и Мариэтта Чудакова и многие-многие другие — те, кто являлся светом культуры и настоящей подлинной интеллигенцией того времени.

Если не углубляться, то Хржановский прекрасно воспользовался связями, через героиню Tatler Ульяну Цейтлину вышел на Адоньева, получил кучу денег – и продолжил развлекаться.

И теперь мы подходим к самому интересному – почему столько людей встали стеной на защиту “гения” Хржановского? Причем на момент скандала они даже не видели фильма.

Причин, конечно, много, их анализ интересен. Но одна из самых банальных заключается не только в нелюбви к феминизму или тоске по фигуре режиссера-диктатора, а в том, что Хржановский – “свой человек”. Он ходит в те же рестораны и театры,  общается с теми же людьми, со всеми учился,  всех знает.  Юноша из приличной семьи. То ли дело какие-то тетки! Резкая Мария Кувшинова или яркая Шорохова – аутсайдеры, которые пытаются помешать Хржановскому и дальше получать деньги на закрытые площадки, где он хочет ставить разновидности Стэнфордского эксперимента под одобрение уважаемых знакомых.

Любовь Аркус, аутисты и проблемы влияния

Отдельная интригующая деталь – это участие на стороне “ДАУ” легендарного человека в мире кино, заслуженного киноведа и главного редактора “Сеанса” Любови Аркус.  Сомневаюсь, что можно преуменьшить масштаб ее личности для мира кинокритики. Помимо основной профессиональной деятельности Аркус известна как благотворитель и создатель фонда для поддержки больных с аутизмом “Антон тут рядом”.

По стечению обстоятельств на площадку “ДАУ” отправились совершеннолетние “аутисты из Питера”  в сопровождении родителей. Насколько я понимаю, фонда тогда не существовало, однако Любовь Аркус была с ними знакома, потому что недавно написала в Фэйсбуке, что парни-аутисты отлично провели время, были довольны отелями и развлечениями на площадке.  Все бы неплохо, но несколько людей добавили, что развлечения аутистов в том числе включали кидание бараньими головами и другие неожиданные активности. Вот что сама Любовь Аркус говорит на этот счет: https://seance.ru/articles/molodye-lyudi-s-autizmom-na-semkah-filma-dau/

Я могу понять мотивацию Любови Аркус, даже если она поощряла участие взрослых аутистов в масштабном артхаусном кино, желая включить их в мир культуры. На бумаге и в пресс-релизах “ДАУ” выглядел значительно лучше, чем в реальности, иначе сложно было бы получить деньги. Но когда Мария Кувшинова задала вопрос, нормально ли участие аутистов в мероприятиях, сценарий которых не определен, в месте, где поощряется психологическое или физическое насилие, в ответ ее опять назвали фюрером, пообещали бойкот и начали использовать профессиональные связи для давления. Некоторые критики боятся открыто поддерживать Шорохову и Кувшинову, потому что это может стоить им работы, ведь площадок, где кинокритик получает деньги, сейчас и без того немного.

Мне же неясно,  почему простые вопросы вызывают такую реакцию. Можно ответить на них, прояснить картину или признать ошибку. Спрашивать нормально.

В чем итог?

Известные режиссеры нередко вольно относились к актерам и их чувствам, используя людей как материал для своей идеи.  Кто-то принимал это как должное, полагаясь на видение творца-диктатора, кто-то негодовал и страдал. До недавнего времени все это воспринималось как норма.   Херцог и Жулавский у любителей “этичных” съемок вызвали бы ужас, однако результатом их давления на актеров были цельные, яркие, впечатляющие фильмы. К сожалению, мир старой кинокритики так жаждет ярких, авторитарных творцов, что сейчас пытается разглядеть их отражение в своем приятеле и любителе повторять “совок” Хржановском, не способном надолго сконцентрироваться ни на чем кроме своих фетишей (теперь он хочет сделать “институт” из Бабьего Яра).

Татьяна Шорохова и Мария Кувшинова спросили: “А нельзя ли снимать шедевры без унижения людей, которые даже актерами не являются?”  Оказывается, задавать такой вопрос нашим кинокритикам и режиссерам – это слишком радикально.

Поэтому задавать его стоит почаще.

P.S. Исправила неточность о возрасте детей, добавила линк на рассказ Аркус.