Пока разговаривали с Зиличем о городском фэнтези, вспомнили революционера и первопроходца эротического urban fantasy, которая начинала с отвязного вампирского палпа. Лорел Гамильтон делала это до того, как это стало модно, причем в издательской системе. Вампирская литература полна своеобразного напряжения. Окончательно его обострила Энн Райс, чей Лестат гедонизмом и жестокостью покорял читателей. Но до Лорел Гамильтон все это оставалось барочным, полным намеков, готической тягучести, держалось в рамках психологической драмы. Гамильтон же взяла героиней Аниту Блейк (ага), натуральную бой-бабу, которая была полной заменой hard boiled guy. Особый шарм придавало то, что она совершенно точно не была подростком и не являлась копией мужчины. Читатели видели горячую взрослую женщину, которая знает, чего хочет, – дерется, флиртует, поднимает мертвых, пьет, трахается с вампирами в душе. Ну и в текстах было то, чего обычно в подобных вещах нет. В них был драйв.
Первые романы подкупили всех любителей городского фанта, в том числе и нас с Зиличем. Как пишет Невский: “Перед нами гибрид классического нуара в стиле Чандлера (сходство Аниты с Филом Марло налицо), детективного триллера а-ля “Молчание ягнят” Р. Харриса, любовно-психологического вампирятника под Райс и урбанистического фэнтези”.
Звучит лестно. Но дальше Гамильтон пошла по пути увеличения количества секса, потому что сила Аниты растет от секса с магическими существами. Анита Блейк стала странствовать по постелям вампиров и оборотней в бешеных количествах, сюжет растворился, героиня изменилась и стала игрушкой магической похоти. С какого-то момента 27-томной эпопеи (с 12-14 тома) Гамильтон окончательно перешла в 18+, растеряв изрядную долю читателей со мной вместе. В неприкрытом 18+ и разговорах про странный вариант навязанной полиамории она с удовольствием и остается по сей день). Все любители фантастики, которые ее превозносили, начали неловко писать о ней, как о позднем Хайнлайне – женщину поработила эротомания, она сошла с ума. Я так не думаю. Скорее всего, Гамильтон, как и многие зрелые женщины, просто перешла в состояние, когда общественное мнение утратило ценность.
И деревенщина Сьюки Стокхауз с откровенностью и успехом сериала “True blood”, и ласковые подростковые бредни Стефани Мейер – все это было позже. Я надеюсь, “вампирская волна” никогда не вернется, но Лорел Гамильтон явно опередила свое время. Она выпустила свою героиню вперед, позволяя ей обкатывать те концепции, к которым позже автор частично придет сама – https://www.goodreads.com/interviews/show/1038.Laurell_K_Hamilton?ref=author-show Героиня стала ее разведчиком. За двадцать с лишним лет работы над циклом Гамильтон не начала убивать вампиров, но из верующей переквалифицировалась в викканки, а вместо традиционного брака, в котором она потеряла девственность и который быстро завершился, практикует теперь открытый брак https://www.goodreads.com/questions/1050-why-isn-t-anita-jealous-of-envy-does-jean Это тот пример, когда определенная концепция сначала тестируется автором в тексте – и не раз, прежде чем он, покрутив ее и с ней свыкнувшись, приходит к ней самостоятельно.
_________
Ах-ха-ха, какая прелестная история про Лорел Гамильтон. Ее исключили с курса creative writing за “развращающее влияние” на студентов. Ее приняли туда на основе двух рассказов – хоррор в стиле Лавкрафта и история про вампиров. Все шло нормально, но на второй год обучения они с преподавателем начали спорить. Преподаватель утверждала, что выбранные ей жанры – мусор. Она хотела, чтобы Гамильтон писала обычный фикшн, та отказалась. В результате в середине этого года половина студентов тоже начала писать триллеры, вестерны или любовные истории. Они писали жанровую литературу, потому что Гамильтон не сдавалась в споре и хотела доказать, что “высокая литература” и четко жанровая не являются несовместимыми. “Разве нельзя “Нарнию” Льюиса назвать фэнтези? А “Гамлета” – историей о призраках?” – спрашивала Гамильтон.
В результате Гамильтон предложила “Моби Дика” как сценарий для фильма о монстрах. Этого преподаватель не выдержала. Она обругала Гамильтон, сказала, что та никогда не преуспеет, и выгнала ее. Гамильтон переключилась на биологию, но продолжила писать. “Сейчас я понимаю, что она пыталась сломать меня не потому, что думала, что я не преуспею как писатель, а как раз наоборот, – Гамильтон усмехнулась. – В итоге я испортила миллионы людей”. (тираж Аниты Блейк достигает 6 000 000 экземпляров).
Мое уважение. Любого способного писателя должны выгнать с курса creative writing c похожей формулировкой.
___________
Давайте еще про пробивной характер и карьеру писателей. Зилич рассказал, что с какого-то момента крепко стоящая на ногах Лорел Гамильтон заключила с издателем контракт, в котором у редактора практически нет прав, в результате в книгах появилась масса логических ошибок. Свобода не пошла на пользу. Доходит до такого, что уморительно, – https://www.reddit.com/r/urbanfantasy/comments/7pzjl3/do_some_authors_forget_their_own_continuity/
Проблемы конвейерных писателей я раньше так близко не рассматривала, но удивиться трудно – цикл про Аниту пишется больше 20 лет! Гамильтон пишет, как будто строчит из пулемета по врагам, причем две серии одновременно, а к 12-14-му тому цикла про Аниту Блейк нуар и триллер мощно подвинулись и уступили место постоянному траху с таким количеством людей, что их сложно запомнить. Как писал один из рецензентов, “Hamilton’s imagination is apparently as inexhaustible as her heroine’s supernatural capacity for coupling”.
Сама Гамильтон честно признается, что пишет то, что хочет, и поддаваться не намерена. Своих фэнов 18+, носящих ее на руках, у нее хватает. Но в результате книги серии пострадали как романы, схватки стали повторяющимися, все замерло в стазисе, в вечном групповом оргазме. Ограничить ее свободу не мешало бы, но… хотела бы я посмотреть, кто посмеет ограничить автора Аниты Блейк. В результате ты подсаживаешься на ее незабываемые интонации, а тебя, словно гуся, фаршируют сексом нонстоп. Лично я на 14-м томе “Сны инкуба” резко охладилась. В тексте можно заниматься сексом хоть с акулой, как у Лотреамона, хоть с трупом, как у Витткоп, но делать это надо со стилем, а в “Снах инкуба” стиля остро не хватает. Из-за прямолинейности он скатывается на механику, словно описание работы поршней. Я от нуарного писателя жду большего, но Гамильтон вертела желания и публики, и издателя, и всех окружающих на своем железном болте. Что-то подсказывает мне, что я здесь должна извлечь какой-то урок.
