серия про Аниту Блейк как рассказ о затянувшемся птср

– Вы – покоренный народ, Анита. Ты этого еще не поняла?
– А ты покори вот это, – ответила я, поднимая ствол на уровень ее глаз.
(“Жертва всесожжения”)

В качестве челленджа прочитала/пролистала 25 вампирских романов Лорел Гамильтон про Аниту Блейк, и после этого остаться в здравом уме невозможно.  Больше всего впечатляет быстрый сдвиг с нуарного городского фэнтези, смешанного с суровым триллером,  на бессистемный прон и обсуждение свободных отношений.

То есть томов десять это лучший палп на свете – драйвовый, дерзкий, сексуальный.  Не то, чтобы серия про Аниту Блейк была мягкой, там изначально полицейский процедурал тесно смешивался с вампирской bdsm-эстетикой и жестким триллером. Однако после 12-14 тома перед нами возникает совершенно иная Анита в обрамлении навязанных и многочисленных половых сношений с очередями безликих оборотней. Драки, полицейские расследования, стрельба, кровавые убийства, взвинчивающий секс с ослепительно красивыми мужчинами, bdsm и реплики в духе Клинта Иствуда вдруг сменились на конвейер выяснения отношений с безразмерным гаремом Аниты. Это поистине шокирует.

Обложка к первому крутому тому.

Особенно это поражает потому, что в девяностых таких героинь в городском фэнтези не было, и я уверена, что нет и сейчас. Главный плюс Гамильтон – жесткая хватка, крепкий нуарный замес, полностью лишенный сентиментальности. Гамильтон щедро отдала дань уважения Энн Райс, но такой бескомпромиссности, наглости и привычки огрызаться у Райс нет. Райс – леди, Гамильтон – едва ли, она вышибает дверь ногой. Анита Блейк – это коп в юбке, она любит и умеет убивать, свобода и дело для нее важнее всего остального….

Было. Пока Жан-Клод не превратил героиню в суккуба, питающегося сексом.

Я думаю, большинство читателей настолько поразились такому развороту и исчезновению сюжета, что до сих пор читают том за томом во власти странной травмы, надеясь, что Анита возьмет пистолет и перестреляет свой гарем:

Чтобы переварить происходящее, его нужно как-то истрактовать, и вторая часть цикла Гамильтон про охотницу на вампиров внезапно напомнила мне мемуары биполярщиков.

В какой-то момент Анита Блейк перенимает часть способностей своего любовника, вампира Жан-Клода, Мастера города, а его силы имеют явно выраженный сексуальный аспект. Помимо жажды крови у него есть и жажда секса, огонь, который они по-французски называют ardeur (лихорадка, страсть, жар, похоть). Жажда не связана с объектом, она просто возникает – и окрашивает людей шероховатостью невыносимого желания. Их движения наполняются грацией и спелостью, градус страсти возрастает – и если жажду не удовлетворить, возможен взрыв. Sex is in the air. Скажем, в мемуарах принцессы Леи (Кэри Фишер) она в такой момент внезапно оказалась в грязном толчке в другом городе с незнакомым мужчиной между ног и хорошей дозой кокаина внутри.

Так вот все, что связано с ardeur, можно представить как влечение в гипомании/мании. Читая мемуары биполярщиков, я заметила, что помимо роста энергии, самоуверенности, трудоспособности, жажды риска, возрастания общей яркости мира в этой фазе сильно возрастает сексуальный аппетит. Его значительно легче включить и труднее насытить, более остро и сексуально воспринимается музыка, прикосновения, ткани, голоса, движения. Все начинает иметь дополнительный тактильный слой. Из-за такого восприятия и ощущения собственной неотразимости, которое тут же действует на других, биполярщики нередко оказываются во власти случайных связей.

Тяжело быть игрушкой хаотически переключающегося триггера, позволяющего падать в людей, поэтому многие стараются бороться с ardeur изо всех сил, чтобы не навредить другим или себе. Это похвально, но часто имеет противоположный эффект, когда человек доходит до ручки, бьется сам с собой до судорог.  В серии про Аниту Блейк c ardeur бороться нельзя совсем – ты можешь ждать, но затем ты сойдешь с ума, набрасываясь, трахая и пожирая первого встречного, а чтобы окончательно связать Аните руки Гамильтон связывает ее с подчиненными людьми, которые попросту умрут, если она не трахнется с кем-то. Без удовлетворения этого голода умрет и она сама.

Жестковато, не правда ли?

Битва Аниты Блейк с ardeur и с тем положением, в которое он ставит девушку с принципами, в романах Гамильтон весьма интересна, но чем дальше, тем сильнее это опечаливает. Страх потери контроля над собой у таких людей огромен, поэтому они очень жесткие. Ты не до конца можешь себе довериться. Ты не знаешь, когда произойдет переключение фаз. Ты не можешь повлиять на окончание фазы, в которой хочется риска. У Аниты достаточно любовников, но ни с одним из них невозможно расслабиться, потому что страшно отдать контроль пылающему пламени. Неизвестно, куда оно заведет, а потому полное психологическое удовлетворение от доверия невозможно. Люди служат инструментами для гашения этого влечения, а затем фаза меняется – и вместе с этим сменяется спектр проблем. У Аниты нет спада, есть только вспышки, однако с этой точки зрения цикл Гамильтон – это прямо психологическая драма.

Shit-bingo для поздних томов Гамильтон

Давайте ближе к теме.  Если вначале Анита была примером эмансипированной женщины, то в поздних томах она лишена контроля над чем бы то ни было. Секс в жизни Аниты почти всегда вынужденный,  зачастую она вообще не хочет им заниматься, ей приходится себя заставлять, но затем она убеждает себя, что ей нравится.

Интересно, что такой механизм упоминался в первых томах – в ряде случаев Анита  использовала непризнание себя жертвой как оружие (“нельзя изнасиловать хотящую”), чтобы обескуражить и обезвредить насильника. Но после прихода ardeur ей приходится так делать постоянно. Все ее партнеры кроме Жан-Клода/Ричарда обретены в моменты приступов ardeur, но проблема в том, что Анита – моралофаг, поэтому смириться с таким вынужденным сексом она может только признав этих случайных любовников  неслучайными, т.е. любимыми. В результате ее гарем разрастается, она говорит “люблю тебя” каждому второму из живущих в городе мужчин.

Хотелось бы говорить о полиамории и сексуальной свободе, и Лорел Гамильтон – одна из немногих, так четко поднимающих эту тему.  Кроме того способность любить многих – это действительно интересная суперсила. Однако эта прямота Гамильтон кажущаяся – она разочаровывает трусостью. Гамильтон прикрылась магией как оправданием для секса, словно авторы “омегаверса”, прикрывавшиеся правилами мира. Т.е. омегаверс сваливает течку и невозможность отказать в сексе на нерушимые правила мира (ты бесконтрольно жаждешь секса, потому что все так живут), позволяя нежным барышням наворачивать километры секс-контента и не стесняться. А Лорел Гамильтон задолго до фанфиков свалила ответственность за разнузданное секс-поведение на магию.  Свободной воли тут немного. Трахаться необходимо, потому что иначе ты сбрендишь или кого-нибудь убьешь.

В результате секс почти никогда не происходит по простому желанию Аниты. Из тома в том она постоянно трахается и участвует в разнообразных групповухах, но они всегда обусловлены 1) необходимостью спасти кому-то жизнь, 2) необходимостью кормить магическую похоть, 3) необходимостью политики (не потерять союзников, Ашера, етс). То есть трахаться – это работа и политика Аниты, которую она не выбирала (ей передал эту способность Жан-Клод).  Анита старается смириться с новым положением, держа в себе эмоции. Приходит жажда, она оргазмирует с разными людьми, затем интернализирует эту “ошибку” как любовь и свое собственное желание. Анита так активно занята смирением с обстоятельствами и попыткой уверить себя, что любит всех этих людей как всеобщая секси-момма, что смотреть на это неловко.

Разумеется, неспособность оттолкнуть кого-то из желающих магических потрахушек очень скоро ее истощает – и до половины поздних томов посвящено разговорам об отношениях и уверениям обиженных мужиков, что она их любит, правда любит. Всех. Вот прямо всех и одинаково. Именно это и становится новой работой Аниты, потому что каждый хочет получить от нее кусок не только тела, но и души.

Отдельно стоит отметить мощный посттравматический синдром у Аниты, который она не признает и отвергает, становясь все более агрессивной. Он обусловлен, во-первых, ее работой и убийствами (стресс она лечит сексом), во-вторых, изнасилованием Матерью Тьмы (та завладевает ее телом и устраивает групповуху с тиграми), во-вторых, тем, что ее вынужденная полиамория не настолько для нее  естественна, как она хочет показать. Разбираться с этим завалом Анита не собирается, т.к. считает, что любая слабость сделает ее “бабой” (а быть бабой Анита боится больше всего, хотя у мужчин слезы и мягкость поощряет) или сломает.

В результате обязательные стычки с новыми копами, не считающими женщину профессионалом,  в поздних томах становятся почти пародийными попытками Аниты доказать всем и каждому, что она 1) крутая, 2) не шлюха.  Серьезно – в одном из томов она даже поднимает штангу с огромным весом, чтобы впечатлить копов, которые ей даром не сдались. Она бьется за признание каждого второсортного мужлана, словно это Святой Грааль. Впечатлить мужиков, заставить ее признать себя своим парнем становится идеей фикс Аниты, хотя работать на месте над кейсом можно и без этого.

Доходит до настоящего абсурда – Анита пытается впечатлить своей мужественностью и крутостью даже серийного насильника и убийцу Олафа, любящего расчленять тела, что в последующих томах становится все более стремным. Зачем ей это? Серьезно!  Она вступает с ним в длинные споры на тему, у кого яйца более железные, и не пропускает ни одной его реплики, будто у нее шило в заднице.  Даже серийный насильник должен поклоняться мужественным поступкам Аниты, а в одном из томов он предлагает ей заняться сексом без расчленения и говорит, что “попробует быть хорошим”.    Это подается как прогресс и выглядит попросту по-идиотски.

Также интересно, что Анита считает нормальным неоднократно работать с серийным насильником, в типаж жертв которого попадает, как с рабочим партнером и совершенно не задумывается о том, как Олаф проводит время между миссиями. В ранних томах она исходила на нет от одной мысли о том, что опасный преступник на свободе и может навредить людям, но не в этом случае. Что-то тут не сходится.  Но в мире Аниты лучше сгорать со страха рядом с серийным насильником (“я мужик, блеать!”), делая суровое лицо,  чем просто сказать Эдварду “нет” и найти более подходящего попутчика (как сделал бы адекватный мужчина-профи).

Если в ранних томах она пропускала часть намеков на ее распущенность или бесполезность мимо ушей или дерзко отшучивалась, зная, что на месте докажет статус делом, то теперь на каждом новом месте ее вместо приветствия в лицо называют шлюхой, а она яростно огрызается.  Как она часто пишет по другому поводу, это “случай, когда дама слишком сильно протестует”.  Даже социопата-насильника ей просто необходимо подчинить и сделать своим котенком, он обязан признать ее альфой. Т.к. Олаф обратился в тигра, я полагаю, что и секс между ними вскоре воспоследует (ewww), ведь любовь Гамильтон к изображению траха с оборотнями за 25 томов видна невооруженным глазом.

Другой жутковатый элемент, следующий из той же травмы, – это попытка заставить других жить такой же жизнью. В нескольких томах крайне вольная полиамория с любым количеством любых партнеров проповедуется Анитой как ответ на все вопросы и решение всех проблем. Любая моногамия представляется исключительно как результат собственнических, нездоровых тенденций. Хотя в этом есть часть правды, существуют люди, которым в любви другие партнеры не требуются. Однако здоровый моногамный брак Анита позволяет разве что своему партнеру-копу Зебровски, а вот ее  позиция по отношению к вампирам и оборотням – это всегда групповой, максимально размытый секс.

Все женщины, кстати, у нее подаются как собственницы-истерички, по сравнению с которыми Анита – секс-богиня, осчастливливающая и понимающая мужчин (одна-единственная), но я на этом останавливаться не буду.  Это еще одна часть жизни, поддерживающая хрупкую самооценку Аниты, однако очевидно, что все люди – разные, им нравятся разные вещи.

Чем дальше развивается серия, тем более широкими становятся требования Аниты. Она не только отрицает пары как нездоровые,  что вполне можно обсуждать, но и ополчается на гетеросексуалов вообще и (тадам!) геев, потому что они берегут свои тела лишь для представителей одного пола.  С 19 тома она соглашается, чтобы ее мужчины вступали в секс-контакты между собой, и с тех пор все люди, не работающие “на два фронта” начинают казаться ей ущербными. В глазах Аниты любая принципиальность – это несправедливое отлучение от даров ее волшебной вагины, а потому люди должны быть исключительно бисексами. Если ты чистый гей, не любящий женщин, лесбиянка, не готовая раздвигать ноги перед мужчинами гарема Аниты, или благоверный муж, ты жалкий ублюдок с травмой.

Это настолько мощно контрастирует с характером Аниты из первых ~10 томов, что просто поразительно. Единственным стержнем, удерживающим ее, остается Жан-Клод.  Жан-Клод и сам побывал игрушкой ardeur и научился более-менее с ним уживаться, но ему около 500 лет, так что он смотрит на безумства Аниты с тихой грустью и вводит ее в разнообразные практики под предлогом необходимости.  Он один из немногих, с кем Анита периодически занимается сексом наедине,  но хотя в их отношениях есть романтика, завоеванная крайним спокойствием Жан-Клода,  он здесь выступает ведущим партнером, который знает значительно больше и управляет происходящим без ведома Аниты.

Но вернемся к секс-требованиям  – устойчивые тройники Аниту тоже не удовлетворяют. В одном из томов она презрительно говорит, что это “замкнутый контур”, “как моногамия, но только с тремя партнерами”.  Кроме того в томе про Джейсона она высказывает пугающую мысль о том, что бисексы обязаны иметь двоих разнополых любовников как минимум, иначе будут чувствовать себя ущемленными.  Не знаю, что и сказать. Анита, сколько же людей тебе нужно!

К последним томам у Аниты отношения с 8 или 11 любовниками, по-разному проранжированными, хотя тесно общается она с тремя – Жан-Клодом, Натаниэлем и Микой.

Я не поли, но выражено точно.

Мне нравится, что серия ставит вопросы о полиамории, однако “полиамория” Аниты, основанная на принуждении ardeur, страхе смерти или страхе изнасилования,  вряд ли вообще может заинтересовать в приложении к реальности, т.к. является целиком следствием политики и смирения с неизбежным сексом. То есть проводить параллели между ней и реальным человеком, по своей воле, искренне желающим нескольких людей, довольно сложно.

В самых последних томах даже Натаниэль и Мика, которые всегда служили для Аниты домом, начинают диктовать ей условия и прогибать под себя. Натаниэль превращается в довольного насильника гетеросексуального Дамиана, а Мика давит, чтобы Анита присоединила к и без того многолюдной свадьбе оборотней, которые ей не нравятся, ради политики (среди них один школьник).  То есть чем дальше, тем становится хуже и хуже, и я думаю, именно поэтому читатели продолжают читать, не веря своим глазам.  Но в каком-то смысле это действительно боль, потому что Анита из первых томов вызывала уважение и любовь, на нее хотелось быть похожей.

По сути все поздние романы – это рассказ о женщине, которая как способ борьбы с насилием использует безусловное принятие и нормализацию того дерьма, что с ней происходит, потому что протест выглядел бы “по-девчачьи”, а так она сохраняет лицо (да и выхода у нее нет, только убить Жан-Клода). Реальность слишком жестока, поэтому Анита украшает ее иллюзиями, агрессией и враньем, что делает ее образ отталкивающим.

Вполне закономерную истерику Анита позволяет себе лишь один раз – когда ей нужно выяснять, от кого она могла забеременеть. Это очень плохой том в плане экшна и сюжета, однако в нем Анита после ряда разговоров и ревнивых выступлений Ричарда пытается освободиться, невзирая на опасность для всех, потому что она не выбирала этот постоянный трах, ей этого не хочется. К сожалению, это прозрение в последующих томах никак не используется.

По ранней Аните даже делали комикс в Марвел

Вообще все поздние тома – это бесконечный стазис, чтобы обеспечить Лорел Гамильтон деньгами,  и бесконечные разговоры на разведенной жиже сценария, который кажется там случайностью. Даже Эдвард, социопат-убийца, и тот распустил нюни на тему Аниты. Никто не остается незатронутым ее бесконечным секс-аппилом. Ее хочет изнасилованный приемный сын Эварда Питер. Ее хочет даже пятилетний ребенок, требующий его поцеловать, ведь “все большие мальчики целуют Аниту”.   Тяжелая житуха секс-бандюгана.

В общем, каждый из читателей надеется, что Анита придет в себя, разгрузит сцену, перестреляет всех вампиров, как ей и полагается,  освободится от гнета и устроит более здоровый вариант полиамории, где не надо трахаться, чтобы не умереть.  Ну либо перестанет бессмысленно моралофажить, убеждая себя в собственных достоинствах,  и примет себя как секс-демона, который отдалился от людей максимально далеко.

В общем, не такую Аниту мы любили, но в качестве демонстрации истории человека, который идет на все, лишь бы не признавать правду, это серия знатная.

P.S. Перевела текст про Аниту Блейк как фальшивый символ свободы секса  – https://mor.yasher.net/2020/05/17/anita-blejk-falshivka/

Оставить комментарий