Совершенно случайно наткнулась на книгу Джессы Криспин, редактора не так давно закрытого сайта Bookslut, “Почему я не феминистка”. Криспин феминистка, но, насмотревшись на соцсетевой неофеминизм, решила напомнить о революционных истоках. Она считает, что феминизм прогнулся под давлением капитализма, став клубом по интересам, для принадлежности к которому достаточно купить футболку c надписью “Я феминистка”, но ничего не изменить по существу. Также она не считает ответом продвижение по карьерной лестнице, чтобы почти полностью откупиться от ограничений патриархата.
С ее точки зрения женщины на ступеньках жесткой иерархии, созданной современным капитализмом, никакой пользы женщинам как массам не приносят. Вот уж не соглашусь – бизнес-леди своими качествами показывают пример, что так можно, создают конкуренцию мужчин и женщин на хорошо оплачиваемых должностях, а также приучают к наличию женщин на разных рабочих местах, упрощая путь другим.
Однако в глобальном смысле Криспин права. По Криспин мантра “нам нужно больше женщин в управлении” не имеет смысла, потому что женщины в управлении такие же bitches, как и мужчины. Капиталистическая конкуренция улучшает положение ряда женщин, но не склоняет к доброте и душевной щедрости, а для Криспин как идеалистки феминизм должен быть не просто инструментом освобождения, но и дорогой к другому, более приятному для жизни миру.
Она также серьезно критикует твиттер-месть инакомыслящим как растрачивание интеллектуальных ресурсов на мусорную и вредную деятельность, создающую мнимое удовлетворение, и попытку представить женщин как некий класс более добрых, эмоциональных и душевных созданий (это чушь). Люди, покупающиеся на эту сказочку, просто повторяют старую риторику про чувствительных женщин, а заодно используют простейший прием почувствовать себя лучше – свалить все собственные недостатки на группу, которую хочется принизить. Если брать угнетение женщин, то мужчины приписывают им собственные недостатки – эмоциональность, глупость, приспособленчество, ненадежность, неверность и так далее. Теперь обиженные женщины делают то же самое, приписывая мужчинам хищничество, насилие, эмоциональную тупость и т.д. Обе группы качеств присущи как мужчинам, так и женщинам, это очевидно.
Криспин обрушивается на lifestyle-феминизм, т.е. феминизм как ненапрягающий стиль жизни, который не требует никаких изменений. Скажем, косметика. Использование женщинами косметики, если они не актрисы театра, где нужен грим, целиком вытекает из желания понравиться, из красоты как качества, необходимого, чтобы тебя любили. Но вместо снижения желания нравиться мы получаем необходимость принять как критерий привлекательности красоту толстого тела, красоту пятен, ожогов, шрамов. Т.е. идет работа на расширение списка, но мы никуда не уходим от невротического желания людей __понравиться__, услышать чужое одобрение, что и является проблемой. Когда жизнь женщины крутится вокруг романтики и отношений, неважно, толстая она или худая, уродливая или красивая, никаких перемен не происходит. Или идея брака. Символически брак – это передача женщины от отца к мужу как имущества, и части зависимости сохранены законодательно или в рамках традиций. Однако lifestyle-феминизм убеждает, что брак вполне можно облагородить, если в брак вступает феминистка. Брак в целом – пакость, но вот брак феминистки с феминистом – это прекрасно, все негативные эффекты аннулируются, к тому же так проще получить ипотеку. Ну ок.
Двигают мир только радикалы, от которых теперь размещающие рекламу в бложеках активистки стараются отмежеваться, сделав феминизм приятным.
Криспин пишет, что выбор стрижки, диеты, петиции, мнения о том, достаточно ли уважительно по отношению к женщинам шоу, не обрушивает мир, не является глобальным предательством женского сестринства. Но точно также он и не спасает мир. Потребление это не героизм. С ее точки зрения феминизм от коллективного действия и яркого воображения сдвигается к безобидному стилю потребления. А стили потребления не совершают революций.
____
Мне также понравилась реабилитация радикалов. Эссе Дворкин о порнографии очень актуальны.
“Ничего удивительного, что Андреа Дворкин стала козлом отпущения для молодых феминисток, физическим и интеллектуальным воплощением тех моментов, когда феминизм “зашел слишком далеко”. На контрасте с блогами и книгами, убеждающими читателей, что феминизм может быть “сексуальным”, стоит Андреа Дворкин, жирная, с засаленными волосами, без малейшего намека на блеск для губ.
Она воплощение ужаса для женщин, боящихся зайти слишком далеко, ведь если они признают несправедливость и нелепость стандартов их поведения, внешнего вида и самовыражения, им действительно придется отринуть эти стандарты, а это скользкий путь, ведущий к выбрасыванию многочисленных средств для ухода за волосами, румян за 30 баксов, контурных кистей и туфлей на шпильке за 400 долларов, которые невозможно надеть, не взяв с собой сменную обувь, чтобы переодеть их на обратном пути с вечеринки, иначе вы просто сломаете обе лодыжки через несколько шагов. Так можно обнаружить себя в спортивных штанах, разговаривая с незнакомцами в продуктовом магазине или даже на тротуаре о том, что мыть волосы необязательно, они самоочищаются и становятся намного здоровее, как только вы прекращаете их мыть, так что небольшое количество соды – все, что вам нужно. Это страх, который преследует всех феминисток, пытающихся отвергнуть своих радикальных предшественников: если мы понимаем механизм контроля, если мы видим сквозь чушь, которая заставляет нас волноваться о размере платья или стиле, если мы понимаем, что растрачиваем свои жизни на работах, которые наносят миру ущерб и угнетают бедных, тогда нам действительно придется что-то с этим делать, черт побери. И это звучит так некомфортно.
Дискомфорт не часть поп-повестки феминизма. Он просто не может ей быть, если хочет обращаться ко всем женщинам сразу. Универсальные феминистки хотят феминизма, который не требует изменения того, как вы одеваетесь, думаете или ведете себя. Теперь, когда все внимание сосредоточено на мнениях или персональных нарративах (а не на теории или даже фактах), оно говорит молодым феминисткам, что им не нужно изучать их коллективную интеллектуальную историю. С фокусом на стиль жизни современный феминизм становится еще одной покупкой. (…)
Но не просто внешность Дворкин заставляет женщин чувствовать себя неуютно. Это ее совершенно беспощадные тексты. Как у всех писателей и интеллектуалов, не каждое слово, написанное Дворкин, было волшебством, однако сегодняшние феминистки отбросили ее работы целиком просто потому, что не согласны с некоторыми из ее более радикальных теорий.
Самым печально известным примером этого является книга “Половой акт” (Intercourse), где изучалась динамика силы в сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной: ориентированный на мужчин акцент на проникновении как на акте по умолчанию, то, как личное желание формируется культурой, и как сложны вопросы согласия в разбалансированном обществе. Люди увидели эту сложную (и крайне актуальную для сегодняшнего рассмотрения культуры изнасилования) работу и сделали вывод: “Любой секс – изнасилование”. Женщины участвовали в этой клевете, потому что книга просила их сделать то, чего они не хотели, – обратить внимание на то, как они действуют, вовлекаясь в сексуальные или романтические отношения с партнером-мужчиной. Подумать о распределении силы. Подумать о собственной автономии, о том, что из этого неравенства внесено женщинами как их собственный выбор.”
